– Коля! – Она обрадованно подбежала к нему. –Как хорошо, что ты задержался!

– Чего тебе? – неприветливо спросил Николай, впоследнее время, после той истории с кассетой, он ее избегал.

– Подвези хоть на полпути, – рассмеялась Света.

– Садись, – процедил он.

– Какой-то ты, Коля, в последнее время мрачный, –завела Света разговор в машине. – Скучный такой, на девушек не смотришь.

– Чего на них смотреть? – пробурчал Николай.

Сегодня он имел разговор с начальством насчет прибавки кзарплате и нарвался на отказ. Сволочь Каморный, обещал же замолвить словечко.Сам всегда при деньгах, а он, Николай, должен выклянчивать жалкие гроши… Онзнает, что Каморный не брезгует и шантажом, чтобы денежки раздобыть. Такделился бы с другими, не все самому хапать!

Уже несколько часов Николай чувствовал сильнейшее желаниенапиться и теперь сердито посматривал на сидевшую рядом Свету. Денег у негобыло в обрез, только на самую дешевую бутылку водки, при Свете он такоепокупать стеснялся, а теперь еще придется подвозить ее до дому – нельзя же,действительно, высадить девчонку посреди ночи, – стало быть, вожделеннаяпопойка откладывалась.

– Действительно, что на девушек просто таксмотреть, – игриво приговаривала Света, – с ними надо деломзаниматься.

И поскольку он продолжал угрюмом молчать, заговориласерьезней:

– Ты зря сердишься, Николай, я перед тобой не виновата.

– Ты меня использовала, – он смотрел прямо передсобой на дорогу, – из-за тебя у меня неприятности были.

«А если бы ты знал, какие у меня из-за тебя неприятностибыли», – подумала Света, а вслух сказала:

– С Каморным мы разобрались, он не в претензии.

– Ты меня подставила, – упрямо тянул свое Николай.

«Ну и скотина! – даже весело подумала Света. – Этокто кого подставил. Если бы ты не трепался в "пьяном виде, откуда коньяквзял, то Каморный ничего бы и не узнал. А теперь этот пьяница, видите ли,делает оскорбленную мину».

– Каморный, конечно, тоже сволочь, – Николай какбы прочитал ее мысли, – надоел, паразит, до чертиков. Гоняет туда-сюда, акак до денег дело доходит, так у него слух напрочь отказывает.

В его ворчании Света уловила отзвук настоящей ненависти. Этобыло неудивительно – как уже говорилось, Александр Каморный умел вызывать влюдях это сильное чувство.

– Как будто я не знаю, как он деньгизарабатывает, – себе под нос произнес Николай.

Света сделала вид, что не расслышала, а сама насторожилась.

– Вот что, Коля, я знаю, что нам с тобой сейчаснадо, – примиряюще произнесла она и положила руку на его колено. – Анужны нам бутылочка чего-нибудь покрепче и место, где мы ее спокойно можемуговорить. А то день сегодня был утомительный и тяжелый… Ну как, идет? Если уменя не хватит, ты добавишь?

– А то, – повеселел Николай, – и едем ко мне.

– Едем. – Света отвернулась к окну, чтобы он незаметил презрения на ее лице.

Квартира была в старом доме, и довольно захламленная,насколько Света могла заметить в темноте – Николай почему-то не зажег свет вприхожей.

– Дверь не забудь закрыть! – донеслось из дальнейкомнаты.

– Кто там – соседка? – шепотом спросила Света.

– Это мать, она спит.

«Как противно все! – с тоской подумала Света. – Ина черта я сюда поперлась?»

В комнате он смахнул какое-то барахло со стола – старыегазеты, тетрадки, – торопясь расставил стаканы, принес с кухни какую-тоеду на тарелке.

«Да он же скоро совсем сопьется, – с удивлением думалаСвета, наблюдая как дрожат руки Николая, когда он подносил стакан корту. – А впрочем, какое мне до этого дело?»

Сама она только пригубила, чтобы не возбуждать у негоподозрений. Николай выпил, закусил и расслабился. Теперь он уже поглядывал наСвету ласково.

– Не дрейфь, лапочка, прорвемся! Давай-ка еще по одной…

Дело пошло быстро. Николай, как все алкоголики, скороопьянел, и его потянуло на разговоры. Тема была одна: вероломство инеблагодарность Сашки Каморного. Света только в нужную минуту поддакивала или,наоборот, выражала недоверие, и беседа текла ровно, как ручей после дождя. Онаузнала много про Каморного, в основном, какой он подлец, но Свете былонеинтересно, потому что это она и раньше про Каморного знала.

– Однако ты не будешь спорить, – осторожно началаона, – что Каморный как репортер очень удачлив – все у него вездесхвачено, никто из криминальных личностей никогда его не трогает, и вообще…

– Что – «вообще»? – пьяно возмутилсяНиколай. – Стал бы кто внимание на него обращать, если бы он… под«ладожскими» не ходил?

– Да ну? – искренне удивилась Света.

– А ты – репортер, смелый, удачливый! – распалилсяНиколай. – Да я сам видел и слышал, как он… в общем, под ними он, это егокрыша. Поэтому другие его не трогают.

– Ну надо же… – задумчиво бормотала Света.

– А ты… ты зачем это расспрашиваешь? – теперь Николаемовладела пьяная подозрительность. – Опять меня во что-то втягиваешь? Зачемпришла – про Сашку разведать?

– Да что ты все про Сашку, – торопливо сказалаСвета, – как будто нам нечем заняться…

Она подошла к нему близко и заглянула в глаза. Ничего там небыло интересного, кроме пьяной злобы и куража.

«Ну и дерьмо же мужик! – подумала Света. – За чтоего Каморный держит? Впрочем, Каморный сам дерьмо».

С этой мыслью она начала быстро расстегивать пуговицы нарубашке Николая. Он посмотрел тупо, потом до него наконец дошло, к чему Светаклонит, и он несколько оживился, даже погладил ее по голове и пробормоталчто-то ласковое, как ему казалось. Света даже удивилась, как быстро он пришел ввозбужденное состояние – она думала, что он сильно пьян и будет как кисель. Онвстал и даже сделал попытку отнести ее на руках на постель, но попыткаокончилась неудачей. Света ощутила запах нестиранного постельного белья,похоже, что кровать в этой комнате не застилалась на день никогда.

Действо закончилось быстро: секс и пьянство – две вещивзаимоисключающие. Николай перевернулся на спину и через минуту задышал ровно.

«Теперь утром если он и вспомнит, что я была у него, то проразговоры наши точно забудет, – думала Света. -. А то протрепался быКаморному, а тот, если узнает, что я в курсе его отношений с „ладожскими",устроит мне не жизнь, а каторгу».

Она оделась и вышла в прихожую. На пороге своей комнатывозникла старуха в длинной ночной рубашке, худая морщинистая шея была обвязанастареньким шарфом.

– Я ухожу, – обратилась к ней Света, иначе жуткобыло стоять в полутьме и молчать.