Представляя такие разговоры у нас за спиной, мы чувствуем себя голыми, ведь партнер выставляет напоказ наш внутренний мир, наши тайны и слабости. Мы гадаем: «Что он рассказал обо мне? Неужели она выставила себя жертвой несчастного брака? Неужели он оклеветал меня, чтобы показать себя в хорошем свете?» Мы не можем контролировать партнера, который решил нас бросить, и уж точно не можем контролировать, что он о нас рассказывает.

Морган целый год провела в трауре, как вдова, и теперь говорит мне: «Образы и ощущения настигали меня снова и снова, как повторяющийся сон. Сначала они ежесекундно владели моими мыслями. Со временем они стали появляться раз в тридцать секунд. В конце концов я могла продержаться без них целую минуту, затем несколько часов, затем несколько дней. Ты представляешь, каково это – быть лишенной свободы мысли?»

Красноречивое описание Морган потери собственной независимости перекликается со словами французской писательницы Анни Эрно. В своем романе «Оккупация» она описывает состояние полной поглощенности другой женщиной. Она сравнивает ревность с оккупацией, при которой все твое существо оказывается во власти другого человека, которого ты, возможно, даже никогда не встречал. «Я была оккупирована, одержима… с одной стороны, были страдания, с другой – мои мысли, которые не могли сфокусироваться ни на чем, кроме анализа этих страданий».

Морган нашла утешение в поддержке друзей, в книгах и фильмах. Чувствуя, что «попала в зависимость», она захотела узнать, как другие вырывались из хватки этого чудища. Ей нужно было знать, что она не сошла с ума. Ведь безумной она не была. Антрополог Хелен Фишер, которая изучала «влюбленный» мозг, говорит нам, что романтическая любовь в буквальном смысле зависимость, активирующая те же зоны головного мозга, что и кокаин и никотин. Когда влюбленного отвергают, привязанность остается – те же самые зоны головного мозга продолжают активироваться, когда человек смотрит на фотографии своего партнера. Следовательно, избавиться от навязчивых мыслей о потерянной любви – все равно что избавиться от наркотической зависимости. Влюбленные всегда это знали, ведь соответствующая метафора родилась в нашем воображении задолго до появления сканеров МРТ[5].

Помимо биологических зон, у Морган потеря любви активировала и психологические проблемы, связанные с потерями раннего детства. Морган пережила множество потерь, часть из которых произошла еще до того, как она смогла их запомнить, но ее тело все равно «вело счет», как выражается психиатр Бессель ван дер Колк. Поруганная любовь наслаивается на другие любовные обиды. Подобно рикошету сквозь время, единственный разрыв в настоящем может вызвать резонанс во всех разрывах прошлого.

Морган вспоминает, что со временем «нейроны стали охлаждаться» и она «переросла это безумие». Два года спустя Итан написал ей письмо, в котором попросил о втором шансе. И ее инстинкт самосохранения сказал нет. «Я потратила слишком много сил, чтобы восстать из руин. Но мне нужно ответить еще на один вопрос: что понадобится, чтобы вернуть доверие?»

Возрождение любви

Соперничество с любовницей привело Морган на грань самоуничтожения. Чтобы снова почувствовать уверенность в себе, ей нужно было вырваться из хватки другой женщины. Для Полли соперничество, напротив, стало источником возбуждения. Заметив, что Найджел вожделеет другую женщину, она вырвалась из брачного оцепенения и снова увидела в муже объект сексуального желания, а в себе – его поклонницу. Ничто так не меняет наши устоявшиеся представления друг о друге, как эротичный взгляд со стороны.

Через год после разоблачения измены я смогла связаться с Полли и Найджелом. Они сказали, что у них все хорошо. Найджел выразил свои искренние сожаления о случившемся и сообщил, что полностью посвятил себя восстановлению их отношений. Был только один минус. Полли до сих пор не могла выбросить из головы «ту женщину».

Она рассказала мне, что посещает местного психотерапевта, который диагностировал у нее ПТСР[6]. Чтобы восстановить привязанность и доверие, она работает над избавлением от навязчивых мыслей, используя безоценочное наблюдение, дыхательные упражнения и долгие зрительные контакты с Найджелом.

– Надеюсь, как только почувствую себя в безопасности, эти мысли уйдут навсегда.

– Само собой, вам стало бы легче, если бы все это просто забылось, – ответила я. Но затем, вспомнив более ранние беседы с Полли, предложила взглянуть на это с другой стороны. – Но зачем избавляться от мыслей? Они кажутся совершенно естественными. Кроме того, они ведь сильно вам помогли!

Полли больше походила не на жертву травмы, а на женщину, взбодренную любовью и ревностью.

– Позвольте мне предположить, что «та женщина» стала для вас источником вдохновения. Вы так и светитесь – кажетесь более живой, вовлеченной, физически активной и расположенной к сексуальным экспериментам – и все это благотворно влияет на ваши отношения.

Найджел с тревогой посмотрел на меня, не зная, как Полли это воспримет. Но она улыбнулась. Я нередко замечаю, что пары в подобной ситуации с облегчением отбрасывают бесполезный дискурс травмы и возвращаются к старой доброй драме – извечной истории надломленной любви. Такой взгляд на вещи придает партнерам уверенности и в целом в большей степени ориентирован на человека, чем на патологию.

Ободренная улыбкой Полли, я улыбнулась ей в ответ. Мне пришла идея – мягко говоря, неожиданная, но, возможно, способная принести Полли желаемое облегчение.

– Давайте сделаем шаг вперед, – сказала я им обоим. – Возможно, вместо того чтобы навсегда забывать Клариссу, вам стоит ее запомнить. Представьте, как устраиваете алтарь в честь этой женщины, чтобы выразить ей благодарность за все хорошее, что она для вас сделала. Каждое утро, прежде чем выходить из дома, кланяйтесь этому алтарю и благодарите своего самого невероятного благодетеля.

Я не знаю, способен ли этот провокационный шаг положить конец затруднениям Полли, но точно понимаю свою цель – я хочу вернуть ей власть. В клинической практике такое гомеопатическое вмешательство называется назначением симптома. Поскольку симптомы проявляются непреднамеренно, мы не можем от них избавиться, но можем взять их под контроль, если сами назначим их себе. Кроме того, организация ритуала придает новый смысл старым страданиям. В результате наш главный противник становится нашим освободителем. Через несколько месяцев я снова связалась с Полли и выяснила, что эта игра пошла ей на пользу. Само собой, такой подход уместен не во всех случаях. Однако я замечаю, что он работает даже чаще, чем я ожидала.