Я только диву давалась — мужчина проявлял столько заботы и нежности к Жанетте! Даже не верилось, что это именно он довёл девушку до такого ужасного состояния. Её спина и ягодицы были не просто густо исполосованы, во многих местах кожа лопнула, поэтому выступила кровь.

Я отвернулась, чтобы не видеть этот кошмар и снова спряталась в защищающих руках Фанаса. Пусть он всего лишь мальчик, но он, как оказалось, моя единственная защита и опора в этом страшном месте. И я, понимая, что это не совсем правильно, всё же цеплялась за него, обнимала, прижималась. Впервые допуская подобную близость между нами, и по-женски чувствуя, как парень дуреет от счастья из-за этого. Иногда он мелко дрожал, обнимая. Телогрейка, накинутая на меня была чуть распахнута и я прижималась к нему, будучи лишь в одной нижней сорочке. В поглаживающих мою спину движениях сильных рук Фанаса чувствовалась жадность и страсть.

— Елиза, Григ немедленно возвращайтесь к своим обязанностям! — прогремел приказ лаэрда, как гром с ясного неба.

Что? Мне сейчас идти ложки пересчитывать? Сразу после покушения на убийство? Зверюга доисторическая! Тираннозавр!

Впрочем, не помешает поскорее смыться с этого жуткого помещения, заваленного всякой конской амуницией, где плечистые мужики юных девушек кнутами истязают. Всегда обожала лошадок, но теперь конюшню буду обходить десятой дорогой. Нет в замке места страшнее.

Я нехотя отлипла от Фанаса и, как была, в его телогрейке, только запахнула её посильнее, поплелась к выходу из конюшни, по пути подхватив свою верхнюю одежду. Юбку натянула, буквально, на ходу и сразу почувствовала себя увереннее. Смурной Григ плёлся рядом, шаркая ногами, как старик.

Выходя, сквозь негромкий общий шум в конюшне, расслышала, что Фанасу лаэрд повелел следовать за ним.

Ой. Ему же не достанется на орехи за моё спасение? Вдруг он ради этого с какого-то своего поста или дежурства военного сбежал?

Спустя каких-то десять-пятнадцать минут я уже получила в прачечной новую нижнюю сорочку, там же переоделась и вернулась в посудную кладовую. Стою, считаю ложки-плошки, выдавая их к обеду и чувствую себя престранно. Ведь меня уже могло бы не быть!

В приоткрытую дверь посудной кладовой слышно, как за стенкой Гарис на всю кухню распекает Грига за не отваренные овощи и пригоревшую кашу. Судя по паре громких «ой», парню и гарисовским огромным половником по плечам прилетело. Как там Фанас? Волнуюсь о нём.

Работа на кухне кипит. Сейчас горячее время. Накрываем к обеду. В зале уже начали появляться люди. Подавальщики спешат, потому, что, когда все усядутся за столы, накрывать станет в разы сложнее.

Вокруг всё так… буднично… Делаю привычную уже работу, а саму так и потряхивает, едва вспоминаю произошедшее.

Вскоре из посудной кладовой, я перешла к лоханям для мойки посуды.

Весь остаток дня прошёл в работе и, как в тумане. Кстати, большую часть красного молотого перца мне удалось спасти — я аккуратно, маленькой серебряной ложечкой собрала, что смогла, в глиняный горшочек с крышкой.

Я всё время ждала Фанаса. Хотелось от всего сердца поблагодарить парня за спасение моей жизни, рассказать, какой он смелый, умный, решительный, и, главное, убедиться, что самоотверженный парень не пострадал из-за меня.

Но влюблённый оруженосец так и не пришёл. Не в этот день, ни на следующий, ни через неделю…

Сплетни о событиях на конюшне взбудоражили весь замок, но гуляли недолго, потому, что уже на следующий день всех отвлекла суматоха с прибывшими северными гостями и свадьбой старшей дочери лаэрда. Я только слышала, на кухне болтали, что лаэрд отдал Жанетту Чарду насовсем, но так и не разобралась в каком смысле.

Сам главный управляющий, появляясь на кухне в мою сторону даже не смотрел. А Григ при появлении Чарда прятался от него под стол, из-за чего над ним потом потешалась вся кухня.

— Не жить мне теперь, Елька, не жить… — горевал повар, жалуясь мне на свою судьбу, когда заглядывал по делу в посудную кладовую и никто не мешал нам поболтать. — Он же отомстит. Из-за меня его красотка неизвестно сколько проваляется, прикованная к постели. И шрамы после такого наказания на всю жизнь останутся.

— Не из-за тебя Жанетта пострадала, а из-за того, что разбила сосуд с дорогой специей. — не раз повторяла я Григу очевидное.

Впрочем, долго говорить мы не могли. Работы все следующие дни оказалось немерено.

Я с утра до ночи, то торчала в кладовой, то стояла над лоханями с горячей водой, перемывая посуду. Количество выдаваемых столовых приборов и другой ценной посуды пришлось записывать, ибо запомнить всё в таком бедламе просто невозможно было, а спросят с меня. Как тут спрашивают, я уже поняла и не горела желанием оказаться виноватой в недостаче какой-нибудь серебряной вилки.

Чернильный прибор на столе у Мисая был допотопный, пером писать, мягко говоря не умею. Я уже и шариковой ручкой то почти не пользовалась — всё больше по клавиатуре стучала и мышкой щёлкала.

Поэтому, чтобы не мучиться, я нашла кусок мела и шкрябала цифры на крашеной доске от старого экипажа, которую мне приволокли из конюшни те самые мордовороты, которые связывали мне руки в тот жуткий день моей несостоявшейся казни.

С этой доской, кстати, вышла отдельная история.

Оба помощника палача, то есть главного конюха, подловили меня на рассвете следующего дня, когда я бежала со спальной пристройки на кухню. Сказать, что я испугалась — ничего не сказать. Я чуть не обделалась от ужаса. Парни пожелали мне доброго утра, а я встала столбом, будто меня парализовало, и в ответ слова вымолвить не в состоянии, можно сказать, снова с жизнью прощаюсь. И тут, один из конюхов лезет себе за пазуху, достаёт нечто, завёрнутое в тряпицу, разворачивает и протягивает мне колечко с камушком. Второй мордоворот зеркально повторяет действия первого, только на его протянутой ко мне ладони — серьги с красивыми зелёными камнями.

— Это… Я через год уже получу выходное пособие. Дом свой построю. Хотел в своей деревне… Но могу в твоей…

— Дом — это хорошо… — тоненько проблеяла я.

— Ты согласна? — странно обрадовался парень.

Но тут подключился второй.

— Я тоже тебе дом построю!

И серьги мне в руки тычет, тычет! Тот, что с кольцом отпихивает его. Завязывается драка. Парни катаются по каменным плитам двора прямо у меня под ногами, яростно колотят друг друга. А я чувствую, что на работу опаздываю, и так последней сегодня выскочила, поэтому, обхожу их, как могу. К счастью, получилось к двери проскочить. Забежала внутрь, но дверь за собой до конца не закрыла. Решила в щёлочку подглядеть, что эти ненормальные дальше делать будут.

Парни, когда сообразили, что меня нет, драку остановили. Стали по двору на четвереньках ползать и переругиваться. Это они украшения потеряли в пылу боя и теперь искали их между камнями. Я подслушала их немного и поняла, что просто-напросто понравилась этим типам. Как девушка. Здесь, в замке, девчонок мало, меньше, чем парней. Поэтому, неудивительно, что у каждой по несколько ухажёров. А я, можно сказать, свежее мясцо. Эти конюхи, видать, красоту мою разглядели, когда верхнюю одежду стаскивали для наказания, и теперь ко мне, оказывается, женихаться припёрлись, с подарками. Я, как только поняла, что никто на меня нападать не собирается, более-менее успокоилась. А позже, при случае, попросила новых ухажёров найти и принести мне большую, крашенную в тёмный цвет, гладкую деревяшку в подарок.