– Дорогуша, – обратилась я к ней, почему-то мне показалось, что именно такое обращение подходит к облику сей дамы, – раз уж я вынуждена откушать непременно в вашем заведении, подскажите мне самое безопасное для здоровья из предлагаемых блюд!

Мой высокопарный слог рассмешил барменшу. Смеялась она соответственно своим габаритам. Раскаты хохота, подобные ударам грома, сотрясли стены крохотного помещения. Необъятный бюст колыхался в непосредственной близости от моего лица, грозя снести любую преграду на своем пути. Я предусмотрительно отодвинулась на безопасное расстояние. Насмеявшись всласть, барменша дружелюбно порекомендовала мне борщ и тефтели. Доверившись ее совету, я заказала и то и другое. Она умчалась выполнять заказ, а я тем временем рассматривала помещение. Впечатление от увиденного можно было бы передать расхожей фразой: смесь бульдога с носорогом. На стенах в золоченых рамках висели фотографии Аллы Пугачевой и кадры из фильма «Самогонщики». Причем вперемешку. Вот Алла на сцене в Колонном зале Дома союзов. И тут же – трио: Трус, Балбес и Бывалый с красными носами разливают самогон из огромной бутыли. Видно, хозяин заведения вознамерился угодить сразу всем слоям населения нашего города.

Барменша вернулась, неся на подносе миску с борщом и тарелку с тефтелями. Дополнял сию композицию граненый стакан, наполненный до краев прозрачной жидкостью. В ответ на мой вопросительный взгляд барменша заявила, что в стакане – водка. И, что самое удивительное, по традиции заведения первый стакан – в подарок! Так и сказала – «первый стакан». От водки я вежливо, но весьма категорично отказалась, а в «подарок» от заведения расспросила даму об истории возникновения идеи такого оригинального оформления и водочного «подарка». Барменша согласилась на замену «подарка» весьма охотно. И я вкусила превосходный обед – наряду с увлекательным повествованием.

Много лет тому назад один горячий кавказский парень женился на поволжской красавице. Любовь была у них неземная! Горячий кавказский парень трудился не покладая рук, чтобы его поволжская красавица жена ни в чем не знала отказа. А она и не знала. Жили они припеваючи до тех пор, пока не надумал парень бизнес свой открыть. Точку общепита. И ему денежка, и людям польза. Жена эту идею поддержала. Стали они думать да гадать, как родное детище назвать. Вот тут-то и ждало Аллочку, жену хозяина будущего заведения, первое в ее семейной жизни разочарование. Аллочка очень гордилась своей поразительной схожестью с внешностью примадонны нашей эстрады. И задумала она это сходство увековечить. Развесить на стенах заведения свои фотографии, а рядом с ними – снимки примадонны. Чтобы их сходство, так сказать, с порога людям в глаза бросалось. А муж возьми да и воспротивься. Не бывать тому, говорит, чтоб пьяные мужики на мою жену глаза пялили! Аллочка – в слезы, думала разжалобить мужа, а он уперся – и ни с места. Что только не делала Аллочка, чтобы на своем настоять! Уж она и рыдала, и умасливала мужа. Все – без толку. Наконец в один прекрасный день рассердился горячий кавказский парень на свою красавицу жену и решил ее проучить. Заказал у местного фотографа снимки, прикупил рамок побольше, а когда все было готово, жену в заведение привел – посмотреть, что он там сотворил. Та, прочитав название кафе, увидев, чьими именно снимками муж ее фото заменил, чуть жизни не лишилась! Тут муж не на шутку испугался, продал быстренько заведение по сходной цене и увез свою красавицу жену подальше от этих мест. Чтоб даже воспоминаний у нее об их размолвке не осталось. Любовь – сила великая! А новый хозяин решил оставить все, как есть. Кому – для смеха, кому – в назидание.

Наевшись досыта и насмеявшись вволю, я перешла к более серьезным делам.

* * *

Я поступила весьма опрометчиво, заявившись к Лисицкому без звонка. Дежурный охранник равнодушно сообщил, что директора рекламного агентства нет на месте. Охранник был новый и не имел представления о той миссии, которую я выполняла по поручению Лисицкого. Пропустить меня в агентство он категорически отказался. В ответ на вопрос – надолго ли уехал шеф? – охранник проворчал, что он не уполномочен сообщать первому встречному о планах директора. Я раздумывала, как поступить: позвонить Лисицкому, чтобы он дал соответствующие распоряжения в отношении моей персоны, или перенести визит на более позднее время?

Спас положение кадровик Юрик, как нельзя кстати появившийся в тот момент в холле. Увидев меня у турникета, Юрик радостно улыбнулся:

– Татьяна, какая приятная неожиданность! Вы снова к нам?

Улыбнувшись в ответ, я поздоровалась с Юриком и подтвердила его догадку.

– Решили поболтать с кем-то по второму разу? Легко могу устроить. Я опять сегодня в кабинете в одиночестве. Поднимайтесь, там открыто, а я через пару минут присоединюсь к вам. Помогу, чем смогу.

– Именно это я и собиралась сделать, но – увы! Ваш доблестный страж порядка имеет на этот счет свои инструкции. – Я многозначительно посмотрела на охранника.

– Не пускает? – Юрик кивком головы указал на сурового стража.

Я пожала плечами, давая ему понять, что ничего, мол, с этим не поделаешь.

– Решаемый вопрос, – обнадежил меня Юрик и направился к охраннику.

Он что-то прошептал дежурному на ухо, выслушал ответное шептание, пошептал еще… После этих секретных манипуляций охранник нажал на кнопку, и турникет пропустил меня к вожделенному лифту. Я поблагодарила Юрика за содействие, кивнула охраннику и скрылась в кабине лифта от его пристального взгляда.

Оказавшись на восьмом этаже, я решила прогуляться вдоль дверей в кабинеты сотрудников. А вдруг мне повезет и я услышу или увижу что-то полезное? Коридор разделялся на два крыла. Я направилась в левое, подальше от кабинета Лисицкого. Почти все двери были открыты. Мимо них я проскальзывала, стараясь не привлекать к себе внимание раньше времени. Перед закрытыми дверями задерживалась, прислушиваясь к звукам, доносившимся из комнат. Ничего достойного внимания я не услышала. Обычный треп, который сотрудники разводят во всех конторах мира в отсутствие начальства. Я вернулась к шахте лифта и продолжила путь по правому крылу. Здесь закрытых дверей было гораздо больше. Видимо, по причине их близости к кабинету шефа. Дойдя почти до конца коридора, я вдруг услышала, что за одной из дверей разговор идет на повышенных тонах. Заинтригованная, я на цыпочках пробралась к этой двери.

Разговаривали две женщины. Судя по их голосам, обе были молоды.

– Я в последний раз предупреждаю тебя: оставь нас с Толиком в покое! – в голосе девушки слышалось едва сдерживаемое бешенство.

Второй голос звучал глуше, но мне все же удалось расслышать:

– А я тебе в последний раз напоминаю: либо ты сделаешь так, как хочу я, либо кое-кто в скором времени узнает о неблаговидном поведении своего супруга. И я обставлю все так, чтобы Лисицкий подумал, будто ты сама этому посодействовала. Подумай, чем это грозит тебе!

– Ты ничего этим не добьешься!

– Это уже мои трудности. Сделай так, как я говорю. Остальное – не твоего ума дело!

Разговор подходил к концу, и, чтобы не оказаться застигнутой за столь неблагородным занятием, я быстро перешла к соседней двери. Мне нужно было узнать, кому принадлежат голоса за дверью, поэтому я сделала вид, что собираюсь войти в соседний кабинет, и приостановилась, ожидая выхода одной из говоривших. Как назло, дверь, перед которой я стояла, открылась, и я оказалась лицом к лицу с орловским парнем Дмитрием Агейкиным по прозвищу Комик.