И на полной скорости набежал на Сечина и Матвеева. Одарич толкнул Сечина со всей силы, и тот грохнулся на металлическую урну. Матвеев рявкнул, выхватывая ствол:

— На землю! Полиция! Лег на…!

Одарич с размаху врезал ему локтем в лицо — и со всех ног метнулся к машине.

Девицы вскочили. Увидев пистолеты в руках Савченко и Турова, которые бросились на выход, они оглушительно завизжали.

Когда опера выскочили, Матвеев стоял на коленях, зажимая ладонями окровавленное лицо, а Сечин с громкими проклятиями пытался встать на ноги. Савченко рванул к «Тойоте». Одарич оказался молниеносным парнем — когда Савченко оказался около машины, тот успел прыгнуть за руль и заблокировать все двери.

— Открыл, быстро! — ревел Савченко, тыча стволом в окно водительской дверцы. — Полиция! Открыл, сказал, ну! Стрелять буду!

Савченко что есть сил долбанул основанием левого кулака по стеклу. Но Одарича это не остановило: он дернул рукой, поворачивая ключ в замке зажигания, и двигатель «Тойоты» взвыл.

Савченко успел отскочить, когда «Тойота» стремительно дернулась назад. Одарич разворачивался и на полном ходу врезался задом в соседнюю припаркованную на стоянке машину. Та оглушительно и отчаянно взвыла. Сечин и Савченко ринулись к «Тойоте», размахивая пистолетами и вопя что есть мочи:

— Стоять! Стреляю! Полиция! Глуши!

Одарич утопил ногу в педали газа — и «Тойота», сорвавшись с места, метнулась к проезжей части. Савченко побежал следом. Через несколько метров, поняв, что все это безнадежно, он упал на одно колено, прицелился и выстрелил.

Пуля пробила заднее колесо. Покрышка лопнула с мощным хлопком, в мгновение ока разорвавшись на лоскуты. «Тойоту» резко занесло в сторону, когда до выезда на улицу оставалось метра два-три. На полном ходу машина врезалась в столб на обочины улицы. Одарич газовал так, что капот автомобиля смяло в гармошку, с треском разлетелось лобовое стекло — и покореженная «Тойота» затихла.

Игнат приложил все усилия, чтобы просочиться через крохотное прямоугольное окно под потолком туалета. Он грохнулся на землю с задней стороны «Вояжа». Но встать не успел, потому что ботинок Турова мощно двинул его по ребрам, после чего опер вдавил колено ему в позвоночник так, что Игнат взвыл.

— Ну ты и сука, пацан! — процедил Туров, заламывая ему руки.

Савченко выволок Одарича из машины. Его лицо было разбито в кровь от удара об рулевое колесо, он был на грани потери сознания и лишь что-то мычал, бессмысленно вращая глазами.

— Говнюк! — Савченко бросил его на траву. — Матвеев, живой?!

Матвеев вытирал кровь, которая хлестала из разбитого носа, и лишь кивнул.

Сечин быстро распахнул пассажирскую дверцу «Тойоты». Проверил бардачок, карманы в дверце, пошарил рукой под сиденьем — и нашел то, что искал. Это был травматический пистолет.

***

— У тебя нашли травматик! Ствол уже на экспертизе. Догадайся, что она покажет? Что это из твоего ствола стреляли в Павлова!

Одарич пытался держаться, но его выдавал срывающийся от страха и волнения голос. Он был в настоящем шоке от такого внезапного и быстрого задержания.

— Это… не мой ствол.

— А, он случайно в тачке оказался? В открытое окно залетело и закатилось, да? Ну, как с бычками иногда бывает?

— Меня в городе не было… когда… Павлова…

— Гонишь, задрот! — рявкнул Савченко. — Мы уже проверили твои звонки, пока ты по авторынкам Самары шарахался и тачку себе под цвет туфелек подбирал! Ты свалил на следующий день после мокрухи. И ты знал про бабло. И ты единственный, кого выперли перед этой зарплатой с работы на стройке.

— Я не…

— А еще мы проверили твои документы. Ты взял тачку за 280 штук? Это почти ровно половина от тех бабок, которые ты в вагончике забрал.

— Да я не…!

— А, ты не?! — взревел Савченко, вскакивая. — Нужно еще?! Лады, сука!

Савченко резко нагнулся и, схватив Одарича за ботинок, со всей силы дернул вверх. Одарич с грохотом рухнул на пол, стул отлетел в сторону. Савченко сорвал кроссовок с его ноги, посмотрел на подошву — и швырнул кроссовок в лицо задержанному. Тот едва успел прикрыть голову.

— Ты в этой обуви был? Сорок третий размер, тот же рисунок! Даже бухой в ноль криминалист одной левой докажет, что это та же самая обувь! Ты попал по ВСЕМ статьям, говнюк! Молись, чтобы на суде тебе пятнашку нарисовали, а не все двадцать пять лет строгача!

— Это не я! — взвизгнул Одарич. — Не я стрелял, ствол даже не мой! Отвечаю, б… дь, клянусь!

Савченко сел на край стола, закурил. Учитывая, что нервы Одарича сдали, пора было включать другой тон.

— Да ну? — спокойно уточнил опер. — Чей же?

Одарич, сжав челюсти, чтобы не выдавать свой трясущийся подбородок, сел, отполз в сторону и оперся спиной о стену.

— Игната, — поколебавшись, пробормотал он.

Савченко сардонически хмыкнул.

— Конечно. А Игнат будет валить на тебя. Знаем, проходили. Но полная доказуха у нас именно на тебя, чувачок. Так что быть тебе паровозом.

— Мы когда пришли, там… открыто было, — Одарич отвел глаза в сторону. — Павлов за столом. Пил что-то. А рядом монтировка. Он ее… Ну, он схватил ее. И на нас. Вот Игнат и пальнул в него.

— Значит, Игнат? А ты в сторонке стоял, охал, ахал и ужасался? Или Иисусову молитву повторял снова и снова? Короче, делал что угодно, но в мокрухе ты вообще не при делах, правильно я понимаю?

— Нет. Когда он упал, на колени, я… я монтировку подобрал. И по башке ему… Ну, по голове ударил. Павлов отключился тогда. И кровь сразу. — Одарич сглотнул комок. — Можно покурить, а?

Учитывая, что он начал говорить — следует поощрить. Главное правило всех оперов мира. Савченко сам поставил стул, приглашая Одарича сесть, и положил перед ним сигареты. Рука Одарича подрагивала, когда он закурил. Лишь после нескольких глубоких затяжек Савченко спросил:

— А нож? Кто резал?

Глаза Одарича помутнели. Вспоминать чертовски не хотелось. Но теперь ему придется вспоминать об этом очень часто.

— Оба. По очереди. Чтобы… чтобы потом никто не сболтнул. Так ведь, ну… делается. — Одарич сжал переносицу, зажмурился. — Б… дь. Игнат, придурок, свою долю в автоматы спустил. А я тачку купил. Чтобы бомбить. Ну, таксовать. Чтобы самому делать бабки и не зависеть ни от кого… А теперь… Что, б… дь, теперь со мной будет? Вы ж мне всю жизнь теперь поломаете.

Савченко мог бы много что сказать в ответ. Но он не стал.

***

Савченко нашел Турова в курилке. На лестнице было темно, лишь свет от дисплея сотового падал на лицо Турова.

— Ну как?

— Пишет чистуху. Куда денется.