Алиса будет жить с нами. Как моя женщина. Нет, не жена, но и не потаскуха с вокзала. Контракт такого не запрещает. Не запрещает же? Там ведь не было такого пункта о запрете «случайных связей супруга и супруги». Я буду заботиться о крошке, заглажу свою вину. Главное — не сорваться. Но на хрен это так дьявольски сложно! Мне искренне жаль малышку, что ей уготована весьма несладкая роль стать моей вещью. Но я сделаю все возможное, чтобы она чувствовала себя комфортно. Это будет лучшей наградой за её дар мне — наследника. Дорогие подарки, одежда, побрякушки. Вот что ожидает Алису. Она жила в нищете. Даже мои слуги так не живут, как она. А она выживала. Я не знал подробностей. Думал, ей всего хватает. Да и проблем у меня было выше крыши. Я рассердился, что она продала мой подарок, но остыл. Это её право. Она мне никто. Тогда я считал Алису всего лишь красивой куклой на одну ночь. Которая, к сожалению, не выходила у меня из головы. Я должен вести себя иначе. Должен быть непробиваемым бетоном. Но не могу с ней грубо. Она как нежная лебедь. Вся такая хрупкая, воздушная, её бы всю жизнь на руках носить. Но я должен быть строже, чтобы она понимала, что она не в сказку попала. Нежности должны быть под запретом. Ради её же безопасности.

Именно поэтому на глазах у всей семьи я назвал Алису ошибкой. Моё строгое и безразличное отношение к ней спасло ей жизнь. И ребёнку тоже.

Я долго работал над своим имиджем. Стану мягким, попадется эта слабина на глаза конкурентам или моим подчиненным — я упаду в их глазах. Они найдут мое слабое место и будут вертеть мной, как какой-то цирковой зверушкой. Самое ужасное — это… если мои родные узнают о моих чувствах к Алисе. Тогда отец точно посадит её под замок в подвале, через время вытащит из неё ребенка, а её… превратит в воспоминание.

Ох ты, делов же мы натворили с тобой, Алиса. Нелегко нам будет.



Данте ушёл, через десять минут мне принесли ужин. Щелчок замка — я вздрагиваю, лёжа на мягкой постели. Первая мысль — он вернулся. Зачем? Может, понял, что погорячился? Что был слишком груб? Как бы мне хотелось… чтобы это было так, но увы. В мою комнату вошёл другой человек. Растирая влагу на ресницах, я поворачиваю голову в сторону двери и вижу молодую девушку в форме горничной — чёрное платье ниже колен и белый фартук. Извиняясь за беспокойство, она заталкивает тележку с разными вкусностями, при взгляде на которые у меня рефлекторно выделяется слюна.

Девушка мило улыбается, желает мне приятного аппетита и удаляется прочь. Если бы не ребенок внутри меня, я бы демонстративно устроила голодовку. Еда оказалась ужасно вкусной. Такой вкуснятины я не ела никогда в жизни. Утолив голод, я почувствовала себя заметно легче. Погладив своё аккуратное пузико, я тихонько шепнула малышу: «Всё будет хорошо, мы справимся, я что-нибудь придумаю».

Слезами горю не поможешь. Раз уж так вышло, нужно искать выход из западни. Что толку киснуть, роняя слёзы на кулак? Я приняла ситуацию, поверила в жестокую реальность и поняла: её не изменить, если сидеть сложа руки, смиренно ожидая приговора. Я не скот, покорно ждущий забоя, я живой человек. Свободная личность. Пора бы это доказать Данте и его полоумной семейке.

Отужинав, я отправилась в душ. Всё в этом доме было шикарным, я бы сказала, даже изысканным, особенно ванная. Интерьер хоть и царский, но чуть старомодный. Видимо, семейке по душе мнить себя царями.

Спасибо, что в моей комнате нет тех жутких чучел. Непривычно спать в холеных апартаментах, я должна привыкнуть, а так хочется мечтать, представляя себя в сказочном отеле на отдыхе. Нет, Алиса, это не отдых, а твоя каторга. Тюрьма. Пусть и выглядит как выставочный зал в музее.

Освежившись, набросив на себя белый махровый халат, зевая, я направляюсь к кровати. Несмотря на бурный день, перенасыщенный стрессом, меня клонит в сон. Я одна в комнате. Сытая, распаренная после душа. Сейчас я чувствую себя намного комфортней. Мне ведь никто не мешает, а в комнате царит приятная атмосфера. Я забираюсь на кровать. Нет, это не совсем кровать, а типичное царское ложе, размером с ипподром. Простыни мягкие, приятно пахнут — кондиционером для белья с лёгким цветочным запахом. Мягкий матрас беззвучно прогибается под моим весом, будто я ложусь на облако. Я едва касаюсь головой подушки и моментально проваливаюсь в сон. Мне снится глубокая ночь. И больше ничего. А ранним утром, примерно за час до рассвета, меня будит осторожный щелчок замка. Я настораживаюсь, всматриваясь в небольшой силуэт, который осторожно скользит в комнату, и задерживаю дыхание, напрягая мышцы.

— Алиса, ты спишь?

Я узнаю этот тоненький голосок, от сердца отлегает, а тело расслабляется.

Роксана? Я удивлена. Как она сюда попала? Как ей удалось открыть дверь? Ведь служанка заперла меня на ключ. Больно осознавать, что меня держат под замком, как какое-то животное в клетке зоопарка.

— Нет, я тут, — отвечаю полушепотом. — Откуда у тебя ключ?

— Можно я немного посижу с тобой? Можно прилечь? — она подходит ближе к постели, я рассматриваю ее хрупкий силуэт. Волосы длинные, пшенично-золотистые, вьются плавными волнами до самой талии, на девушке ночное платье с голубыми цветочками — васильками. Яркие глаза горят во тьме, будто блики северного сияния. Лицо бледное, мимика отражает печаль.

Я немного мнусь с ответом, но думаю, что ей можно доверять. От неё исходит приятное тепло, энергетика легкая, безобидная. Не то что тех змеюк подколодных. От них тянет аурой серийных убийц.

— Давай, забирайся.

Малышка юркает ко мне, закутывается в одеяло, поворачивается на бок и с любопытством рассматривает моё лицо. Уставшее, наверное, измученное.

— Сочувствую тебе. Честно, я шокирована тем, что увидела и услышала вчера на семейном совете. Судьба сыграла с тобой злую шутку. Ты, наверное, любишь Данте, а у него… другая. К тому же ещё ждешь ребенка от брата.

Зачем она давит на больное? Я прикусываю губу, просто молчу. Хочется отвернуться, замотаться в одеяло как в кокон, превратиться в бабочку и улететь на край земли подальшей от всей этой ужасной суеты.

— Извини, если лишнее ляпнула. Мне не нравится Аннета. Мне нравишься ты. Ты очень красивая, добрая и без понтов. Ты мне ближе душой, чем те стервятники, которые, я уверена, гоняются за нашими деньгами. Но папочка этого не понимает. Дурень старый, зажравшийся.

В груди потеплело. Я почти улыбнулась, когда услышала, как Рокси так смело выругалась на своего отца — хозяина всея семьи.

— Как ты вошла ко мне в комнату? — немного отхожу от темы.

— Скрепкой замок вскрыла, — абсолютно спокойно отвечает она.

— Ну ты даёшь! — вот, я уже улыбаюсь. Боже, спасибо, что хоть кто-то в этом аду оказался нормальным. Свой человек почти.

— Ты не против, если мы будем дружить?

— Нет. Я только за! — честно отвечаю я.

— Отец поступает ужасно. Впрочем, он такой человек. У него трудный характер, стальной нрав. Он жесток и алчен. В его руках много власти. Я тебя ни в коем случае не пугаю, просто предупреждаю.