– Как своих всех вызволите да обоз возьмете, захотите ведь трактом пойти. Это легче, но там посты.

– Не нам хоронить и эту падаль, и будущую, – барским жестом повел я свободной рукой, словно показывая собеседнику учиненный разгром. – Тебе, ратай, какая печаль?

На «ратая» здоровяк никак не отреагировал, хотя я полагал, что обидится. Ведь телосложением и чертами лица он идеально подходил на роль старшего брата Яру с Туром. Хоть умный и самостоятельный до изумления. Какой-то неправильный изменник, многослойный, подумалось мне. Забыл о своей выгоде и нас учить жизни взялся.

– Какая мне печаль, Богдан, узнаешь в роще. Когда Слезу вернешь Патриарху. А пока знайте. По тракту идет караван с ротой дукарских стрелков. Они везут сотни ружей вроде этих, чтобы обменять на джамью и аш. – Он указал на наши с Молчуном трофеи и продолжил: – В башне плата за первую партию ружей и пистолетов, батальонная казна, пятьсот гамионов к «дербанкам». И нажитое офицерами, но это мелочи. Главное – это восемь специальных гамионов для артиллерийских орудий.

Внимательно слушавший переговоры камрад внезапно рванулся, как зверь в клетке.

– Большой набег? Под угрозой русинские земли? – я выразил его опасения своим голосом.

«Суперратай» молча кивнул.

Даже крупной бандой не напугать граничарские роты и линейные части, но здесь налицо попытка организовать разбойников и мародеров в армию, снабдить их скорострельными винтовками и зарядами к орудиям. А это будет уже не набег, а нашествие. Тут и крупным поселениям со стенами и гарнизонами придется туго, хутора же и села просто сметут.

Кадет и Молчун потрясенно хранили молчание. Не знаю, кем они считали лжетелохранителя: раскаявшимся предателем, спасающим свою шкуру, случайно оказавшимся в стане врага честным человеком или кем-то еще. Я же видел перед собой агента экстра-класса, проникшего в центр крупной сделки по продаже оружия. Круто я попал. Ни за что не поверю, что караван с оружием – затея покойного Глаттона. Он здесь даже не руководитель, а один из исполнителей. Возможно, отвечали за сделку те два «церэушника», которых у стен крепости уничтожила сила Асеня. Выходит, я игровую комбинацию, а то и серьезный бизнес расстроил большим людям. А что, если княжна отправила меня не только пленных выручать? И что означает невероятная осведомленность негаданного союзника о наших планах? А его интерес к судьбе госпожи Белояровой? Новый мир преподнес мне сюрприз, который лучше всего разобрать по косточкам на досуге. Сейчас некогда себя оплакивать либо утешать, необходимо быстрым ударом зачистить башню, а там дай бог ноги унести. И трофеи.

– Что предлагаешь… друг?

– Сейчас я вернусь назад. Скажу, что вас купили за пятьсот империалов, а Обжора остался в заложниках. Ящик с казной вам принесут сюда двое других. Может, трое, если повезет. Внутри их останется восемь или девять.

– Давай так. Скажи им, что сначала они должны не препятствовать освобождению пленных, потом пусть несут казну. И еще скажи, что я требую час форы.

– Не выйдет, Богдан, с пленными. Они сволочи, а не идиоты. Деньги им заранее Глаттон приказал подготовить. По себе привыкли судить, оттого и поверят, что вас купили.

– Будь по-твоему, – согласился я. – Значит, валим тех, кто с сундуком. Затем бьем по бойницам залпами. Один рывок, и мы у ворот. Откроешь?

– Добро. Готовьтесь, – обронил он и отправился к башне.

Вдруг пришло в голову, что слово «добро» не слишком подходит для нашего замысла и что я так и не спросил имени необычного древича.

Нами овладели предбоевая суета и томительно-радостное предчувствие близкой победы.

– Молчун, пусть бойцы приберут труп под телегу, ну ты понимаешь, чтобы «гости» не сразу увидели. Арбалеты сюда. «Гостей» надо «убрать» тихо. Никому не высовываться, ждать моего сигнала.

Кадет, как ни странно, не возмутился, не обвинил меня в коварстве. Мастер-стрелок кивнул, проследил за кантующими смердящее тело солдатами и отправился за вторым арбалетчиком.

Я продолжал отдавать распоряжения. Молчун и три бойца займутся делегацией «покупателей», затем освободят пленных. Три связки собранных на поле боя ружей, пистолетов и пульниц должны обеспечить вернувшихся в строй солдат оружием. Белова и трех самых метких стрелков с казнозарядными винтовками выделил в особую группу огневого прикрытия и поставил им задачу бить по бойницам второго этажа.

Явившегося на призыв Буяна, увешанного пистолетами и амулетами, назначил в штурмовой отряд под руководством сами догадайтесь кого. Туда же включил древичей, для чего довооружил их палашами и пистолетами. Ломиться всей толпой – только множить потери. Если ратай-союзник не подкачает, то на первом этаже мы справимся вчетвером. Белову дал уточнение: когда начнется бой внутри, следовать за штурмовой группой. Чтобы, если позволит толщина перекрытий, стрелять по врагам, не поднимаясь наверх. Двум раненым стрелкам предстояло поддерживать нашу атаку огнем и наблюдать за лесом и трактом.

Что же меня так колбасит немилосердно? Вроде уже сутки плотняком воюю, всякого насмотрелся, а поди ж ты, трясет, как осиновый лист на ветру. Некомфортно мне, братцы. Грязные и посеченные каменной крошкой лица соратников поплыли, превратились в пятна, а затем и вовсе исчезли…

Сырая прохлада непрошеной гостьей проникла под рубаху, но еще не успела погостить достаточно, чтобы организовать мне простуду. Зато взбодрила до зубовного стука. Я включился в жизнь и, кряхтя, приподнялся на руках, потрясенный увиденным. Вроде собирался штурмовать башню, а очнулся в темном лесу. Совсем не похожем на Грымскую пущу. Меня окружал плотный строй деревьев примерно одинакового диаметра, одетых в антрацитовую шершавую кору. Лес производил впечатление неживого и «стылого» – легкие выдыхали пар, окружающее пространство медленно, но верно тянуло из меня тепло. Запахи ощущались какие-то тусклые, главенствовала нотка старого пожарища. На уровне древесных крон клубилась густая тьма, не пропускавшая ни кванта солнечного света. Царящий сумрак разгоняли мои гамионы на груди и на руке, еще немного света давали пятна неизвестных организмов, облюбовавших торчащие из черной палой листвы корни и ветки.

Под сапогом пронзительно, словно ледышка, хрустнул сук, усугубляя мою растерянность до невольного испуга. Вот как бывает: на поле боя выстрелов уже почти перестал пугаться, а тут от треска сучка до дрожи проняло. Проверил оружие и амуницию: револьвер в кобуре, Буянов подарок за голенищем, браслет на руке да трофейный амулет на шее. Зябко повел плечами и растер плечи ладонями. И тут я увидел отблеск костра. Ноги сами понесли навстречу теплу и свету.

На сложенных крест-накрест бревнах сидел мужчина в кожаном плаще и грел над постреливающим искрами пламенем босые ступни. Мое появление вызвало у него весьма неоднозначную улыбку. Смерив меня взглядом, он оперся широко расставленными руками на бревно и выпятил грудь. Трактовать его мимику и жесты можно было как угодно. Я остановился, окинул быстрым взглядом поляну и расстегнул кобуру.