когда ты убежала. Он один. Я, конечно, тоже хотел, но мне сказали дать тебе время, и что-то типа "Рэддем за ней точно присмотрит".

— Из всех, кто там был мы с Рэддемом знакомы больше всего, не считая тебя и Данайи…

— Ты не хотела со мной говорить, но когда он посоветовал обратное, ты тут же согласилась!

— И ты об этом хотел поговорить? О Рэддеме?! — зло спросила я, — извини, Дорн, но ты больше не входишь в круг моего доверия, и обсуждать с тобой его или кого-либо ещё, я не буду.

— Мира… — Дорн вздохнул.

— Кем была моя мать?

— Ты же всё поняла…

— Отвечай!

— Ты дочь Мейдара, последнего короля Эрвии и королевы Ассель. Мы с Ассель поехали в школу Фотиса, чтобы уберечь её и ребенка на время восстания. В школе был предатель, он убил Ассель, к счастью, я быстро обнаружил её и успел достать ребёнка… тебя живой.

— В школе Фотиса? — уточнила я холодно, Дорн кивнул, — кто же ещё в курсе моего происхождения?

— Многие… Директор, некоторые учителя.

Я не верила своим ушам, мне всю жизнь врали все!

— Мы не могли сказать тебе правду! Тогда ты бы не дожила даже до официального зачисления в школу, Мира! Ты не должна была узнать, не должна была быть втянута в это всё.

— Поэтому ты хотел, чтоб я была как можно дальше от столицы?

— Да. Данайа ничего не знала. Я рассказал ей, когда ты уже стала жрицей. Надеялся, что она присмотрит за тобой, а она…

— Она присматривает, — холодно ответила я, развернулась и пошла в дом.

Мне было больно. Так больно и обидно, что трудно передать словами. В доме сидел Рэддем, я остановилась, увидев его. Он глянул равнодушно, как обычно.

— Нормально? — я кивнула в ответ, глаза опять защипало.

В комнату зашли Данайа и Виль, после них Дорн, но из другой двери.

— Что происходит? — спросил Виль.

— Мирабель неважно себя чувствует, — ответил Рэддем, — пойдёт домой.

Я была благодарна ему за это.

— Давай помогу? — спохватился Виль.

— Я о ней позаботился, — надменно улыбнулся жрец, потом ещё господин Дорн помог, всё нормально.

— Я провожу тебя, Мирабель? — спросил Дорн.

— Не надо, — резко ответила я.

— Давай я с тобой пойду? — Данайа выглядела виноватой, я отрицательно покачала головой.

— Пойдем, — Рэддем встал, открыл дверь, выходящую на главную улицу, и пригласительно указал на дверь.

Я гордо прошла в проход, Рэддем прикрыл дверь и пошёл за мной.

Мы вышли на главную улицу, начинало смеркаться. Людей на пути не было, мы шли по почти пустой дороге. В голове роились тяжёлые мысли, глаза болели от сдержавыемых слёз, в горле стоял ком.

— Мира? — позвал Рэддем, — сильно плохо?

Я закивала, не в силах говорить. Он взял меня за руку, останавливая, скользнул ладонями вверх по рукам и, держа за плечи, посмотрел в глаза:

— Ты плачешь потому что тебе врали или из-за родителей?

— Я не знаю, Рэддем, — всхлипнула я, уткнувшись в его плечо.

Жрец заключил меня в кольцо своих рук. Казалось, в целом мире, нет места уютнее и желание, чем его объятья. От этого осознания стало ещё горше, ведь он сейчас со мной возится лишь потому, что я нужна для осуществления каких-то их планов. Он не знает, что каждый раз, когда я с Эшем, я думаю о нем.

— Мирабель, посмотри на меня, — он взял меня за подбородок и приподнял лицо, глядя в глаза.

Ведомая каким-то порывом, я коснулась губами его губ, прикрыв глаза. Он не оттолкнул, пока я его целовала и сначала даже, можно сказать, ответил, затем очень аккуратно отстранился.

— Ты расстроена, — сказал он серьёзно, — это заставляет тебя совершать разные поступки…

— Я не… — я хотела объяснить ему, что дело не в этом, но он перебил.

— Тебе нельзя любить меня, Мирабель! — спокойно и строго сказал Рэддем, — не в этой жизни, не с этим правительством. Возможно, если бы мы жили в Эрвии, и правил король Мейдар, у нас мог бы быть лёгкий роман. Я был бы жрецом, а ты воином Света и приезжая в столицу, ты заходила бы ко мне иногда, но…

— Я была бы принцессой, — горько усмехнулась я.

— Ну вот, — улыбнулся Эш, — видишь, значит и тогда у нас ничего не получилось бы.

— Ну почему? Ты бы искал расположения принцессы и решил бы меня соблазнить…

— Я бы не рискнул, — усмехнулся он, — я бы побаивался твоего отца. Он был суровым человеком.

— Ты его знал? — удивилась я.

— Не то, чтобы знал… Встречал. Мечтал быть на него похожим. Я был ребенком, а он воином Света. Заезжал в наш монастырь зачем-то. О нем слагали легенды, ведь он был доблестным воином, поражавшим в одиночку очень сильных монстров. Узнав, о моих… Двойных способностях, он сказал, что я должен стать воином Света, — усмехнулся Рэддем.

— И почему ты остался в монастыре?

— Мой дед был верховным жрецом Халла.

— О, так ты потомственный жрец?

— Жрецам нельзя иметь детей, Мира, — укоризненно сказал Рэддем, — так что понятия "потомственный жрец" не может существовать в принципе.

— Ну да, и все мы храним целомудрие, — усмехнулась я.

Он ухмыльнулся одной стороной рта. Мы медленно шли по дорожке под развесистыми ветвями деревьев, стрекотали сверчки и было почти темно, но полная луна отлично освещала путь там, где не было фонарей.

— Значит, тебя отдали в монастырь бога Халла из-за деда?

— Ну да, моя мать — его дочь была воином Света, и ей некогда было со мной возиться. Дед предложил лучший на тот момент, вариант.

— А бабушка кем была? Просто интересно, кому удалось соблазнить жреца? — улыбнулась я.

— Воином Света, мечницей.

— Понятно, почему ты так лихо срубил шесть голов…

— Ну, не совсем, по-этому…

— А отец?

— Отец был магом, очевидно, потому что мама и дед — чародеи, их убили сразу после установления формотского режима. Тогда всех чародеев убивали без суда и следствия. Поэтому я благодарен деду за то, что он не послушал твоего отца и оставил меня в монастыре.

— Не поняла немного этот момент.

— Если бы я рос в школе Фотиса, обучался бы как чародей, меня убили бы сразу. В монастыре на магов и чародеев не делили. А люди редко понимают, в чём отличие.

— Ты не знаешь, значит, кто твой отец?

— Не знаю.

— И это может быть любой маг? Даже Ходз, к примеру?

— Надеюсь, это не он, — засмеялся Рэддем, — ну или, что я об этом не узнаю, хотя бы.

— Вы не похожи и он староват, чтобы быть твоим отцом…

— Ну, бывает разное…

— Знаешь,