Пришлось все-таки прокрасться в комнату к спящим малышам и максимально осторожно достать первые попавшиеся вещи: шорты и майку. Потом Аринка заворочалась, и я совершенно бессовестно сбежала.

— Вернусь к обеду, — сказала, проходя мимо Вари и Зои Аркадьевны к выходу. — Если что — звоните, телефон при мне.

Еще какое-то время я шла, постоянно замирая в ожидании, вдруг меня окликнут, а я не услышу? Но никто не позвал. Я вышла за забор, постояла пару секунд, наблюдая, как медленно закрывается за мной дверь, и наконец поняла: уже второй раз за день мне дали время на себя.

Это было настолько непривычно, что нервировало.

И только море вывело меня из смятения. Красивое спокойное гипнотизирующе — оно приветствовало меня огромными волнами, обнимая за ноги, призывая забыть обо всем на свете. Такое теплое и волшебное…

Я откинула босоножки в сторону и вошла чуть дальше, позволив особенно высокой волне промочить низ довольно-таки коротких шорт. Засмеявшись, пригнулась, зачерпнула соленой воды и умылась, после чего подняла лицо к небу, щурясь от яркого солнца.

— Сказка, — шепнула, делясь со Вселенной своими ощущениями. Мне казалось в тот момент, что, стоя в бескрайнем море, глядя в бесконечно-синее небо, я черпала силы из вечного источника счастья, способного питать весь мир — было бы желание. А еще пришло осознание: жизнь продолжается! Да, муж бросил. Да, ресурсов в организме мало — сама виновата, исчерпала себя до дна, желая угодить всем и каждому, доказать, что достойна зваться женой и матерью… Детей затаскала по кружкам и репетиторам — ведь нужно быть умницами, не хуже других! Запилила их вечным: «Приберите! Живём, как в хлеву!», затюкала, прививая с детства «правильные понятия» того, как надо жить.

А сама получила заряд позитива только от того, что зашла в море, мокрая уже по пояс, и никуда не спешу впервые за много лет. Не бегу навстречу детям, пытающимся организовать потоп в ванной, не слежу, как далеко ушел Артём, и съела ли Арника хоть половину порции каши… Много чего «не».

Я люблю своих детей больше всего на свете, но как-то вышло так, что от недостатка отдыха и от переизбытка общения, мы стали с ними едва ли не врагами, вечно ищущими подвох в каждом действии. Я жду беды от них, а они осуждения от меня. Даже если повода нет — мы предвкушаем, злимся заранее, опасаемся. Такая у нас привычка — ждать плохого…

И вот, вдруг, я получила прививку от быта, от тоски и от сомнений: эти мои личные десять минут в море, под ласковым солнцем Сочи, стали лекарством — первой пилюлей на пути к непременному выздоровлению.

После, еще некоторое время, я гуляла по берегу. Мокрая и совершенно опьяненная умиротворением, поселившимся в душе. Куда-то пропал страх — выветрился под натиском внутренней уверенности, растворился в соленой воде чёрного моря. И боль от предательства испарилась — я внезапно простила мужа. Не то чтобы оправдала его предательство, но поняла, что им двигало: нам просто не хватило вот этого. Берега, чаек, моря. Солнца. Улыбки и тепла. Все это должно было быть подано в нужное время — тогда, когда мы оба понимали, когда оба чувствовали, настал предел… Тогда просто обязаны были изыскать средства и броситься навстречу волнам, чтоб ворваться в воду по пояс, задрав лицо к небу и вспоминая, как пришла в нашу жизнь химия.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​***

В доме стоял потрясающий запах свежеприготовленной выпечки, играли за столом опрятные дети, вязала что-то пестрое Зоя Аркадьевна… Будто в сказку попала!

— А где?.. — растеряно обведя взглядом гостиную, спросила Жанна Михайловна.

— На терраске, — указала в сторону няня. — Попросила чашечку кофе и уединение. Ах, Маргарита, вам так идет этот блеск в глазах, вы плодотворно погуляли?

— Вполне, — улыбнулась я, глядя на детей. Они едва посмотрели на меня, махнули руками и продолжили игру в детское домино, распечатанное на принтере и. видимо, собственноручо вырезанное — края у некоторых картинок ыли крайне не ровными.

— Маргарита, идите к Хель, — нетерпеливо подтолкнула меня к террасе, — Она жутко не любит ждать. Я побуду здесь, хочу знать, как прошло…

Кивнув, только уточнила у няни:

— Дети поели?

— Да! — откликнулся Артёмка. — Вкусно было, а ты чего не поела?

— Мы прихватили тебе бутерброды, — дополнила Арина.

— И испекли шарлотку! — гордо добавила Варя.

— Все хорошо, — закончила отчет Зоя Аркадьевна, подтягивая к себе клубочек с пестрыми нитками. — Делайте свои дела, Маргарита, нее отвлекайтесь по пустякам.

Выходя на террасу я вдруг подумала, что наша няня очень напоминает Мэри Поппинс, о которой читала в детстве, и что она тоже исчезнет, как только «ветер сменит направление». от этого стало грустно — не хотелось отпускать фею, снова превращая жизнь в быт и заканчивая сказку.

Ну а пока время еще было, и чудеса не заканчивались. Это я осознала, увидев женщину, сидящую на плетеном кресле с миниатюрной чашечкой кофе в руках.

Она выглядела отменно: в темно-бежевом классическом брючном костюме, пиджак от которого теперь висел на перилах террасы, в белой шелковой майке и красных туфлях на среднем каблуке. Ее темные короткие волосы были аккуратно уложены, очки не давали видеть глаз, но сразу создавалось впечатление, что смотрит она на меня с любопытством, оценивающе. Женщина чуть улыбалась, склонив голову в сторону, покачивая правой ногой, покоящейся на левой.

— Добрый день, — отчего-то смущаясь, сказала я.

— Как скажете, — согласилась она. — Как раз размышляла, насколько этот день добрый. Но раз вы настаиваете… Маргарита?

— Я.

— Прекрасно. — Хельтруда поднялась, отставляя чашечку на плетеный столик.

— Не знала, что вы ждете, — решила добавить я, — ни то…

— Ай, — она отмахнулась, — мне нравится то, что я теперь вижу. Жанночка описала вас в красках, и мне даже хотелось отказаться от дела. Теперь же вижу совсем другую картину. Понятия не имею, где вы пропадали, но делайте такие вылазки почаще.

— ? — на моем лице отразилось недоумение.

Хельтруда широко улыбнулась, поясняя:

— Можно одеть девушку в самые дорогие ткани, сунуть ей в уши бриллианты, намазать на лицо тонну косметики, но ничего не добиться. Потому что она будет смотреть на мир безжизненными глазами, уже ничего от него не ожидая. А вам ничего этого не нужно, разве что подправить кое-что, направить и напомнить, какая вы на самом деле.