заставляю себя не думать, да и особых усилий для этого не прикладываю: своих забот хватает. Максу можно было бы рассказать, но мне хочется отвлечься. Так что приветствую его кивком головы и, не останавливаясь, двигаюсь в сторону школы.

— Может расскажешь? — он нагоняет меня и идет по правую руку.

— Позже, — обещаю я.

С ним мне комфортно и спокойно. Я могу говорить о глубоких вещах и проблемах и буду знать, что меня поймут, но еще есть что-то такое, что я не могу оставить без внимания. Он влюблен в меня целую вечность и ждет таких же чувств от меня, хоть и не требует их напрямую.

К счастью, он и на этот раз все понимает и переключается на телепередачу про животных, которую вчера смотрел по ящику. Это именно то, что мне нужно: отвлечься от семейных передряг и вникать в жизнь забавных пушистиков.

В раздевалке Макс галантно помогает мне снять пальто и сам вешает его на крючок. Мы вместе поднимаемся в класс, и мой взгляд тут же падает на излюбленную первую парту Краснова. Его нет на месте, и я чувствую смесь из облегчения и тут же накатывающего раздражения. Воспоминания снова возвращают меня в бар «Отчаянье». Этот момент, когда он увидел и узнал меня, а затем отскочил от Эльки в сторону, не дает мне покоя. Его растерянный вид, пылающие щеки и бегающие глаза говорят мне о том, что он совершил что-то, что сам не понял. Конечно, он не привык пить лошадиными дозами, как делает Элька. Но она-то была в своем уме! Почему она целовала его? Как она могла, ведь она знала, что между нами… Черт, я и сама не знаю, что между нами было на тот момент. Но она моя лучшая подруга, и она не должна была вести себя так!

Макс вроде бы что-то мне говорит, но я не слышу, потому что мои глаза останавливаются на блондинке, заходящей в класс. Ее бесячий визгливый голос, кажется, заполоняет все вокруг. А отвечает ей моя подруга Эля, идущая рядом с ней под ручку. У меня был день, чтобы переваривать ситуацию с моей так называемой сестрой. Один день, чтобы составить план по уборки из моей жизни мусора. Она не должна была приходить в школу сегодня. Не должна! И уж тем более не должна была подружиться в первый же день с моей лучшей подругой!

Элька замечает меня и машет мне рукой. Я медленно встаю со стула, и ноги сами меня несут к этим подружкам. Я отпихиваю Эльку в сторону и приобнимаю «сестренку» за плечи.

— Как ты здесь? — ласково спрашиваю я, хотя голос звенит от напряжения. — Кажется, сегодня ты должна была остаться дома.

— О, — она широко улыбается, — я хотела сразу познакомиться со всеми. Мне предстоит здесь учиться еще долго, и я просто не могла ждать. Так волновалась!

— Могла бы сказать мне, — я продолжаю строить из себя само дружелюбие. — Я бы с удовольствием тебя проводила.

— Спасибо тебе, — она склоняет голову, — но я не хотела тебя напрягать. Это просто невероятно, но все, кого я встретила, были так добры со мной! Элька сказала, что здесь все будут мне рады, и…

— Элька? — мой голос вибрирует, сил сдерживаться больше нет.

— Эльвира, — поправляется она. — Она сказала, что друзья могут называть ее…

— Так вы — уже друзья?

— Я не совсем понимаю…

Я увлекаю ее за собой в коридор, потому что чувствую на нас любопытные взгляды одноклассников. Она испуганно вырывается из моего захвата, который вышел чересчур сильным, и непонимающе сводит светлые брови. Отца здесь нет так же, как и одноклассников, и наконец-то я могу говорить открыто.

— Вот, как обстоят дела, — я рада, что можно скинуть все маски. Я отчеканиваю каждое слово, чтобы ее миниатюрный мозг мог воспринять всю информацию целиком: — Тебе здесь не рады. Мы — не семья. Никогда ею не были и никогда не будем. То, что папа по молодости совершил ошибку, не делает тебя частью моей семьи. Ты — источник разрушения, от которого я рано или поздно избавлюсь. Мой мир никогда не будет твоим. Так же, как и мои друзья. И, если в тебе есть хоть капля здравого смысла, будь умницей, собирай вещички и убирайся туда, откуда приехала!

Ее подбородок начинает дрожать и несколько секунд она борется с подступающими слезами. Однако несколько секунд проходят, она резко разворачивается и бежит по коридору, захлебываясь слезами. Я удивленно смотрю ей вслед. Это было слишком просто, даже неинтересно.

Глава 17. Краснов

Мне не приходится ничего вытягивать: Влада сама делится со мной своей историей. Тот факт, что у нее и у Венериной один отец, надолго оглушает меня. Последние слова, произнесенные ее тоненьким голоском, я слышу приглушенно, как будто застрял под водой.

Она переехала к Венериным после того, как ее матери понадобилась финансовая поддержка. Женщина решилась рассказать своему бывшему о существовании Влады, переступив через свою гордость.

— Ты не подумай, что мама «продала» меня, — Влада изображает кавычки руками и болезненно улыбается. — Это не так. Нашу квартиру обчистили. Забрали все, что у нас было. У мамы не было другого выхода.

— Это ужасно, — искренне говорю я.

— Да, — соглашается она и пробегается напряженным взглядом по помещению мужского туалета, где мы до сих пор находимся.

В эту обстановку она не вписывается совершенно, и я обязан что-то предпринять.

— Скоро прозвенит звонок, — говорю я, — ты не хочешь смыться отсюда?

Она робко кивает, но переспрашивает:

— Из школы? А разве можно?

— Нужно, — с улыбкой отзываюсь я.

Вместо того, чтобы вести Владу к двери на выход, я задерживаюсь возле окна в коридоре на первом этаже. Не то, что бы я часто лазил через окна (честно говоря, никогда не лазил), но сейчас этот вариант мне кажется наилучшим.

Во-первых, потому что не знаю, как именно правильно «подкупить» охранника. Школу я не прогуливал давно, последний раз был в те времена, когда Лена еще не превратилась к Венеру, и тогда именно она решала вопрос с охраной. Во-вторых, прыжок из окна в моей голове выглядит героически, что ли. Тем более, у меня будет шанс помочь ей: поддержать ее за талию. От этой мысли ладони мгновенно становятся влажными.

Я кручу головой и с облегчением выдыхаю: в коридоре — не единой души. Вожусь с ручкой окна некоторое время, потная ладонь скользит и выбешивает меня. Надеюсь, Влада не замечает, как я взволнован.

Наконец окно поддается, и