мы протираем столешницы и подметаем пол. Наконец таймер на плите подает звуковой сигнал.

– Готово, – объявляет Пэ-Эс. – Давай, новенькая. Достань противень из духовки.

Идя к духовке, я немного спотыкаюсь.

– Не забудь перчатки! – предупреждает Синтия.

– Верно, – говорю я себе под нос.

Я надеваю перчатки и открываю дверцу духовки. Тепло вырывается наружу, как горячее дыхание, и я немного откидываюсь назад, протягивая руку к духовке, чтобы достать противень со свежеиспеченным пау де кейжу. Булочки хорошо поднялись, стали золотисто-коричневыми и источают аромат пармезана.

Я медленно переступаю с ноги на ногу, чтобы поставить противень на стойку. Я знаю, что, должно быть, выгляжу нелепо, но я не рискну его уронить. Это самая первая партия хлеба, которую я помогала испечь.

Я ставлю противень на стойку, и все больше упрямых слез наполняет мои глаза, когда я смотрю на булочки пау де кейжу. Пытаюсь сморгнуть слезы, пока не заметил Педро.

– Разве они не прекрасны? – говорит Синтия, с сияющим видом глядя на поднос. Когда она с улыбкой смотрит на меня, на ее щеках появляются ослепительные ямочки.

– Кто это делал? – спрашивает Педро, указывая на линию хлебцев, которая наименее однородна по размеру.

– Я, – отвечаю я.

Он смотрит на меня, наконец-то после кладовки встретившись со мной взглядом.

И я чувствую, как у меня сводит желудок, как будто он только что узнал мой секрет.

– Мне нравится стиль Лари, – говорит Виктор, и я замечаю, как он небрежно проскальзывает между нами, как будто пытается разрядить разлившееся в воздухе напряжение. – Они необязательно все должны быть одинакового размера. У людей разные аппетиты. Иногда хочется просто немного пау де кейжу. А иногда ты так голоден, что хочешь сразу же съесть побольше.

Меня захлестывает облегчение.

– Да, это то, к чему я стремилась, – лгу я. – Так иногда делают студенты КИА. Ну, вы знаете, Кулинарный институт Америки.

Педро все еще недоверчиво смотрит на меня. Я не знаю, купились ли на это Синтия или Пэ-Эс, но Виктор выглядит немного удивленным и с любопытством наблюдает за мной. Кажется, я переусердствовала с враньем. Но, запаниковав, я пускаюсь во все тяжкие.

– Ты не знал? Разве ты не пекарь? – с вызовом говорю я Педро.

Педро качает головой.

– Не важно.

Виктор тянется за одной из приготовленных мной булочек пау де кейжу. Вместо того чтобы откусить от бедной скрюченной штуковины, он протягивает ее мне.

– Сначала ты должна попробовать свое творение, – говорит он.

Мои руки немного дрожат, когда я беру хлебец. Он кажется горячим, вверх клубами поднимается пар.

Мое сердце бьется все быстрее и быстрее, и я вгрызаюсь в пау де кейжу.

Корочка хрустящая и восхитительно пикантная, а мякиш удивительно эластичный и сырный. На вкус, как послеобеденное время в «Соли». Как утешительные слова бабушки. Старый аромат, который мне слишком хорошо знаком. Но когда я откусываю еще кусочек, я чувствую что-то новое. Этот бесформенный хлебец, который я сама скатала, он точно показывает, что я из себя представляю. Кто я такая. Начинающий пекарь. Новичок кулинарного клуба с проклятием неуклюжести. Но, самое главное, на вкус это похоже на кухонное товарищество.

Когда я поднимаю глаза, то понимаю, что Педро тоже взял один из тех пау де кейжу, которые лепила я. Он откусывает кусочек, и на самую короткую секунду я вижу легчайшую улыбку.

Он понимает, что я смотрю на него, и кладет хлебец на стойку.

– Доставлю их по дороге домой, – говорит он, уже упаковывая хлебцы в коробки.

– Ты уверен, что тебе не нужна помощь? – уточняет Синтия.

– Не нужна. Ребята, я не помог вам сегодня с выпечкой, так что буду отвечать за доставку.

– Действительно? – настаивает Пэ-Эс.

– Без проблем. Идите по домам.

Остальные прощаются и гурьбой выходят из кухни. Я беру свой рюкзак и уже собираюсь уходить, но Педро останавливает меня.

– Мне нужно с тобой поговорить, – говорит он, скрещивая на груди руки.

И волшебство вкуса первого пау де кейжу, которые я помогала печь, рассеивается как пар.

20

ЧЕТВЕРГ, 5 МАЯ

Мы вместе едем домой на автобусе.

Не то чтобы такого никогда не случалось, обычно мы оказываемся в одном и том же автобусе, когда Педро оставляет дома свой велосипед. Но мы никогда не сидим вот так, бок о бок. Это неловко. И неправильно.

В течение первых нескольких минут, каждый раз, когда кто-то входит в автобус, мы прячемся за сиденье перед нами, чтобы убедиться, что никто из наших знакомых не увидит нас вместе.

– А в школе мы не могли поговорить? – шепчу я Педро, все еще раздраженная тем, что он заставляет меня это делать.

– Я опаздываю с доставкой. – У него на коленях громоздятся коробки с пау де кейжу, свежими фруктами и бутылками с водой. – И нам ехать в одном направлении, так что… Я буду с тобой откровенен. Я не в восторге от того, что ты находишься на моей кухне.

Я прищуриваюсь на него.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты каждый раз устраиваешь огромный беспорядок. Я не знаю, как обстоят дела в «Соли», но в «Сахаре» и в клубе у нас высокие стандарты.

Я закатываю глаза.

– Можешь оставить эту оценку эффективности при себе.

Я встаю, чтобы куда-нибудь пересесть, но единственное свободное место находится прямо перед ним. Черт возьми. Вот и все, что я могу сделать.

– Это не все, что я хотел сказать… – Педро пытается наклониться вперед, но ему мешают коробки. – Я просто хотел убедиться, что мы закончили то, что начали в кладовой.

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, мое лицо горит.

– Мы ничего не начинали.

Он смотрит на меня из-за коробок.

– Ты оклеветала мою семью, – начинает он, но мужчина, сидящий слева от меня, начинает на нас пялиться. Он не наш сосед и, вероятно, незнаком с нашими семьями, но Педро бросает на меня нетерпеливый взгляд, как будто это из-за меня нас подслушивают.

Я неохотно возвращаюсь на прежнее место с ним рядом.

– Ничего из этого не является правдой, – продолжает он сердитым шепотом. – Тот кейтеринговый фургон, который ты видела, даже не наш. Клиентка отправила его, чтобы забрать заказ. Она вычла это из нашей платы. Мы ни за что не использовали бы его, чтобы оскорбить твою семью, поэтому я… – Он сжимает челюсти, как будто набирается терпения. Выдыхает и пробует снова: – Я прошу прощения.

Не думаю, что Педро когда-либо за всю мою жизнь передо мной извинялся!

– Ты – что?

– Даже если тебе может показаться, что это не так, мы чувствуем влияние «Сделок»