— Итак, — говорит продавец, протягивая прозрачную подушку. — Хотите попробовать эту штучку, испытать на себе?

Часом позже я иду по набережной реки. Называется это место Уотерфайр, и у них фонари на лодках. Здесь оживленно — семьи в полном составе, студенты колледжа. Никакого плана я не составила. Чемодан с собой не взяла. Я еще не решила, останусь ли на ночь, и не знаю, есть ли в отеле свободные номера. Не знаю, что хочу съесть на обед. Знаю только, что не Джон отправил меня в эту охоту. Я здесь одна.

Наверное, надо было бы пойти в настоящий ресторан, но как устоять перед соблазном посетить «Тенлис».

Официантка приносит мне заказ — бургер с халапеньо и фраппе со вкусом арахисового масла и с зефирным кремом.

— Надеюсь, дорогуша, тебе понравится. Ты примерно моего возраста, так что все ляжет куда надо.

— Спасибо.

Здесь те же «Jets» с той же «You Got It All». В «Тенлис» ничего не меняется. Ничего не стареет — в отличие от нас. Та же музыка, тот же соус к бургеру, и перчики хрустят так же, как много лет назад.

— Принести что-нибудь еще? — спрашивает официантка.

Я достаю телефон и нахожу портрет Джона.

— Вообще-то… Это так, на всякий случай. Вы не видели здесь вот этого парня? Сейчас он немного постарше.

Она надевает очки, щурится, относит телефон дальше, подносит ближе.

— Красавчик. Старая любовь?

Я пожимаю плечами — странный жест, когда ответить нужно да или нет. Старая любовь? Строго говоря, нет.

Официантка проскальзывает в кабинку. Раньше я думала, что официантки сами по себе дружелюбны и заботливы. Помню, как его мать посмеялась над нами однажды. Когда они проходят обучение, это правило у них на первой странице руководства. Они не дружелюбные. Это просто такой прием. Мы с Джоном решили, что его мать не права, что да, им, может быть, и вменяют в обязанности быть такими, но работу они выбирают именно потому, что хотят делать приятное людям. Моя мама считает, что от всей этой сети воняет сексизмом и пороком сердца.

Официантка изучает портрет. Зовут ее, если верить именной бирке, Пола.

— Знаешь, прежде чем прийти сюда, я работала помощницей юриста.

— О…

— Тридцать один год. Фирма неподалеку отсюда. Большие шишки.

— Замечательно.

— Знаешь, почему я оттуда ушла?

Я качаю головой.

— Нет.

Она тянется через стол к моей руке.

— Потому что хотела быть счастливой. Хотела, чтобы мои дни пахли чизбургерами и зефирным кремом. Хотела слушать музыку, носить что-нибудь удобное и ни о чем не беспокоиться.

Я сглатываю.

— Здорово. Нет, правда. Решиться на такой шаг.

Пола снимает очки.

— В том-то все и дело, дорогуша. Мужчина, если он то что надо, сам тебя найдет.

Она похлопывает меня по руке и выскальзывает из кабинки. Я оглядываюсь. Официантки почти у всех кабинок, разговаривают с такими же, как я, успокаивают, восторгаются детишками, дают советы мамочкам. Не хочу, чтобы мать Джона была права. Не хочу, чтобы «Тенлис» оказался фигней. С первыми звуками «Make It Real» я невольно поворачиваюсь к двери, словно ожидаю увидеть там Джона. Вместо него вваливается группа парней, шумных и скромных, возбужденных то ли мальчиков, то ли мужчин. Вся четверка занята только собой, на них черные футболки и бейсболки с надписью «Я — Провидение». И тут я замечаю, что они такие не одни, что есть и другие — одинокий мужчина, кайфующий со стопкой книг одного автора, Лавкрафта. В дальнем конце зала пара разделывается с горкой блинчиков, и оба в одинаковых футболках с одной и той же надписью — «Лавкрафт».

Этого автора Джон навязывал мне, когда вернулся домой после похищения, и вот теперь я ищу в старых чатах, где «Hippo Campus» — и да, там все про Лавкрафта.

Ты уже прочитала, Хлоя? Это он про «Ужас Данвича».

Обычно я меняла тему. Не хотела быть с ним в книжном клубе ужастиков. Прочитать книгу пыталась, но далеко не ушла. Она действовала мне на нервы, оскорбляла мои чувства, а с оскорбленными чувствами я стала бы слишком типичной. Книга была не моя. Ужасная, пугающая, будоражащая и никак не любовная поэма. В ней не было ничего о нас, никакой притчи, и я всегда чувствовала себя неловко из-за того, что хотела видеть нашу с Джоном историю вписанной в какой-то контекст. Лицо вспыхнуло, память еще слишком свежа, и та комбинация — он говорит со мной о Лавкрафте и не хочет встретиться лично — раздражала меня и обижала. К сексу это имело такое же отношение, как те мальчишки в кабинке, заказывающие луковые колечки. Последнее, что было у них на уме, это девчонки.

Джон присылал мне отрывки из «Ужаса Данвича» и спрашивал мое мнение. Он как будто проверял меня, как будто пытался сказать что-то о нас, что мы разные, что мне нужно читать правильные вещи, и, может быть, тогда он согласится меня увидеть. Я хотела, чтобы он просто вышел и сказал, чего хочет от меня. Но он не вышел и не сказал.

Лавкрафт его увлек. И если так, то и все эти люди были его людьми. Сердце начинает разбегаться, но тут официантка подходит ко мне с чеком.

— Извините, — говорю я. — Почему здесь так много фанатов Лавкрафта?

Она тоже оглядывает зал и тихонько смеется.

— Большой конвент. В это время года у нас всегда много его поклонников. И вот что я тебе скажу: им, кроме Лавкрафта, ничего не надо. Что, по-моему, довольно нелепо.

Я подаю ей кредитку.

— И где это? Где проходит конвент?

Эггз

Лампочка в моей утиной лампе лопнула, и в комнате почти темно. Это хороший знак. Вселенная как бы предупреждает меня: Эгги, если собираешься это сделать, если намерен броситься очертя голову в очередное бессмысленное предприятие, то делать это лучше всего в темноте.

Я беру дело Ивонны Белзики и как будто чувствую запах ее парфюма. Это дело принесло мне неприятности. С него все началось. Я не мог смириться с тем, что девушка просто умерла, — она была воплощением здоровья. «Ты хочешь сказать, юности», — перебивает Стейси. И да, она была красива, вернее сказать, полна жизни, энергии, в ней была искра. Милый, добрый человек — это о ней. И, похоже, именно эта искра, та самая, которая должна была добавить что-то к ее жизни, ее же и убила. Мне предстояло выяснить, что в тот день пошло не так. Что, если ее бросил некий тайный бойфренд? Было что-то, что мы упустили. Все материалы до сих пор здесь, в моих коробках — папки, флешка с записью с камеры наблюдения. На записи она, Ивонна Белзики. Девушка в летнем платье не выглядит неуверенной. Она заметно нервничает, но это потому, что ее ждет собеседование.

Девушка делает несколько шагов и оглядывается через плечо. Запись не лучшего качества, но страсть, вожделение не скрыть. Я ставлю на паузу и увеличиваю картинку, делаю то, что уже делал много раз до этого. Парня, на которого она смотрит, в кадре нет. Чего я только не делал, чтобы отыскать его. Чужак? Бойфренд? Старше Ивонны? Младше?