class="p1">– Возможно, мы иногда ошибаемся. Ведь наши стрелы летят быстрее, чем слова.

– Я позабочусь о том, чтобы этого больше не повторилось, – предупреждает Деймос суровым хриплым голосом.

– Ты действительно стал собачкой Зевса, – огрызается Антерос.

– Заткнись! – громко восклицает Гармония.

Змеи могут вырваться из ее рук в любой момент. Арес, похоже, сдерживает гнев, обхватывая плечи.

– Мы хотим сказать, – продолжает Эрос, скрестив руки, – если вы хотите, чтобы мы вызвали в вас чувства, чтобы смягчить ситуацию, поскольку брак по расчету, я и Антерос, с благоволения матери и вопреки запрету Зевса использовать наши силы готовы предложить помощь.

Какой ужас! Они хотят заставить нас влюбиться!

– Не может быть и речи, – категорически отрезает Деймос.

Я уже собиралась высказать возражение, но он опережает меня.

Афродита подходит к сыну и впервые проявляет к нему что-то, похожее на материнскую заботу.

– Уверен? Ты знаешь, на что способен, Деймос.

– Я не позволю этим двоим управлять мной!

Его гнев потрясает. Мое сердце, которое уже успокоилось, снова начинает колотиться. Я не хочу вновь испытывать то, что было со мной на вечеринке! И в то же время не хочу знать, на что способен муж…

– Как скажешь, – опуская голову, уступает Афродита.

– Я же говорил, что он откажется, – комментирует Антерос.

Афродита поворачивается ко мне, улыбаясь, словно ничего не произошло. Она кладет руку на мою и нежно поглаживает ее.

– Солнце село. Скоро начнется брачная ночь.

Глава 10

Цирцея и Мероэ в последний раз берут меня за руки, шепча наставления по использованию Стиллы. Мама плачет на груди у Зельды, но сдержанно, не срываясь в истерику. Избегаю смотреть на нее, чтобы не паниковать еще больше. Цирцея Великая и Медея Юная уверенно машут мне, и от этого становится легче.

Нас сопровождают по освещаемой факелами дорожке на другой конец Поляны. Там, у леса, в стороне от дороги, установлен павильон из портьер теплых тонов, круглый и довольно большой. Деймос поднимает полог, чтобы дать мне пройти, пока гости выкрикивают пожелания плодовитости, прежде чем разойтись. Делаю несколько шагов внутрь: пол устлан коврами, в центре стоит большая кровать с ножками в виде львиных лап, задрапированная белым покрывалом. В углу две скамьи, поставленные друг напротив друга, множество сладостей и вина. Четыре канделябра освещают неровным светом пространство.

Внезапная тишина удивляет. Деймос закрыл занавес, и мы отрезаны от звуков внешнего мира. Чувствуя, как задыхаюсь, просовываю руки под вуаль и сжимаю Стиллу, твердо решив не отпускать ее. Осталось только произнести заклинание, но я так растеряна, что ни одна ясная мысль не приходит в голову. У меня всего три шанса, и сейчас не время тратить один из них, поддавшись панике! Не обязательно произносить слова, но они помогут сформулировать намерение. Но как я смогу произнести хотя бы одно предложение, ведь Деймос не дурак, он поймет, что я делаю!

– Посиди со мной.

Деймос садится на одну из скамеек. Проходит десять секунд, прежде чем заставляю себя подойти и сесть напротив, чувствуя, как тело напрягается. Если раньше вуаль помогала отстраниться от ситуации, то теперь мешает. Мне хотелось уловить выражение лица Деймоса и предугадать момент, когда он сделает хоть один угрожающий жест.

– Съешь что-нибудь, ты за весь день ни разу не притронулась к еде.

Не могу. Желудок все еще слишком сильно сводит.

– Я не голодна.

Деймос молчит, пока приглушенное биение моего сердца ускоряется. Должно ли заклинание рифмоваться в мыслях? Я понятия не имею, как работает магия, и мне не пришло в голову спросить у сестер.

– Тебе не стоит нервничать, – наконец говорит Деймос глубоким, ровным голосом.

Этого замечания достаточно, чтобы усилить нервозность. В голове словно ураган: ихор, который должна забрать, муж, которого нужно изучить, гости, с которыми разговаривала, печаль матери, отсутствие отца, абсурдное предложение Эроса и Антероса.

– Ваша семья безумна.

Перевожу дыхание, Стилла впивается в ладонь, настолько крепко сжимаю ее.

Едва сдерживаемый смех Деймоса застает врасплох. Он звучит как гром с легкостью облака. Это неожиданно и сбивает с толку. Неужели его забавляет моя нервозность?

– Подойди ко мне, – говорит он, вставая.

Я не могу пошевелиться.

– Хочу снять с тебя вуаль.

Мне хочется протестовать, сказать, что эта идиотская традиция – патерналистское дерьмо, которое заставляет жену подчиняться мужу, но ничего не выходит из моих уст.

«Это не настоящий брак». Я должна повторять себе это. Церемония с вуалью ничего не значит. Поднимаюсь со скамьи потому, что я так захотела, а не потому, что он попросил.

Деймос сокращает пространство между нами и встает передо мной. Заклинание, мне нужно заклинание! Например: «Ты будешь думать, что союз скреплен, а сам уснешь и все забудешь»? Почему это звучит нелепо даже в мыслях? И почему Деймос ничего не делает? Неужели он хочет еще больше запугать меня?

Его рука касается моего локтя. Он берется за край вуали и начинает медленно убирать ее. Тонкая ткань, созданная Афиной, скользит по коже, вызывая мурашки. Это похоже на ласку, приятную и нежную. Когда вуаль оказывается в руке Деймоса, она оставляет ожог, от которого горят щеки. Возможно, потому, что это приятное ощущение посреди ситуации, которая таковой не является.

Впервые за день отчетливо вижу бога в тунике с чудесными золотыми листьями. Лицо Деймоса не выдает эмоций, столь сильных, как те, что будоражат меня. Он всегда кажется холодным и бесстрастным. А ведь я надеялась увидеть немного больше… заботливости в его разноцветных глазах. По крайней мере, он не кажется угрожающим.

– Я знаю, что моя семья сумасшедшая, – говорит он, возвращаясь на свое место. – Эрос может быть сговорчивым, но Антерос самый жестокий из нас.

Все-таки странно осознавать, что Эрос и Деймос – братья… Впрочем, его позиция по отношению к Антеросу меня удивляет. У меня было такое же впечатление раньше. Но не могу не спросить:

– Более жестокий, чем бог ужаса?

Резкая, самоуверенная ухмылка сдавливает мою грудь. Она словно является отголоском ужасных ощущений, которые он вызывал одним лишь взглядом.

– Он замучил больше богов и смертных, чем ты думаешь.

Невзаимная любовь отнимает гораздо больше времени и сил, чем ощущение ужаса.

– Почему Фобос не пришел?

При упоминании этого имени Деймоса сжимает челюсти. Я хорошо помню подслушанный разговор между Афродитой и Аресом: они обвиняют его в том, что он что-то сделал с братом, что раскололо его семью. Фобос – единственный, кто не ответил на приглашение. Что могло произойти?

– Фобос не смог.

Хочу узнать больше, спросить Деймоса, почему его мать боится того, на что Деймос способен, но думаю, что