– Мне кажется, что ты напугал меня сильнее, чем вампир. Покрайней мере, я знала – он злой. Я чувствовала это в нем и знала, что он хочетсделать мне что-то, что намного страшнее смерти. Скажи, что ты хочешь от меня?

– Если ты не видишь во мне зла, Александрия, то прислушайсяк себе. Ты ведь никогда не ошибалась в опознании зла?

– Я видела, что ты сделал с Полем Уохенстрия. Или мне нестоит верить своим глазам?

– Так то, что я сделал – плохо? Я уничтожил вампира,охотящегося на людей. Я думал, что он уже обратил тебя в вампира. Считал, чтоты собираешься выпить кровь у ребенка. – Он прикоснулся к ее лицу своейладонью. Она была теплой и успокаивающей, оставив ощущение его даже после того,как он опустил руку. – Я глубоко сожалею, что испугал тебя, но не жалею, чтоуничтожил вампира. Это – то, что я делаю; это причина, почему я продолжал своесуществование так долго и так далеко от дома. Для защиты обоих видов, людей иКарпат.

– Ты говоришь, что ты не вампир, но я видела вещи, которыеты можешь делать. Ты намного сильнее того вампира. Ты испугал его.

– Разве ты не наказываешь преступников, если встречаешь их?

– Если ты не вампир, то кто ты?

– Я Карпатец. – Повторил он терпеливо. – Я являюсь землей.Мы существовали от начала времен. Мы земля, ветер, вода и небо. Наши силы огромны,но есть и ограничения. Ты не стала вампиром, который разрушает все. Ты сталатакой же, как я, как мой народ. Я уже рассказывал тебе, что только горсточкалюдей может стать такими как мы. В большинстве случаев те, кого стараютсяизменить сходят с ума, и нам приходится их уничтожать. Все это я рассказываютебе не для того, чтобы напугать, а наоборот, чтобы помочь понять – ты неможешь навредить.

Александрия безмолвно, изучала его лицо. Физически он былсамым красивым мужчиной, которого она когда-либо видела. Он выделялсямужественностью и силой. Но она видела, что опасность скрывается в глубине, ибоялась. Должна ли она поверить ему? Сможет ли?

Легкая улыбка смягчила его губы, глаза стали цветарасплавленного золота.

– Не думай об этом сейчас, cara. Ты должна узнать менялучше, прежде чем примешь это решение. – Его рука скользила по длине ее волос,слегка касаясь кончиками пальцев. Но она, все же, чувствовала это в своемживоте, на затылке и вообще каждой клеточкой своего тела. – Перемирие,Александрия, на эту ночь с твоим братом, пока ты не выздоровеешь и ненаберешься сил.

Она молча кивнула, испуганная, что не может доверять своемуголосу. Она буквально чувствовала, как ее тянет к Эйдану. Она чувствовала себяв безопасности, но понимала, что подвергается риску. Она попробует забыть своиопасения, хотя бы на несколько часов, и будет просто наслаждаться общением сДжошуа.

Эйдан улыбнулся. Это была первая настоящая улыбка, которуюона увидела на его лице. Она заглянула в его глаза, и у нее перехватило дыхание.В его взгляде было что-то очень сексуальное, что заставило Александриюиспугаться еще сильнее. Ей никогда не приходилось прятать собственные чувства.

– Дверь перед тобой, – сказал он.

Она повернула свою голову так, чтобы посмотреть на него,когда увидела дверь подвала.

– Какие еще фокусы спрятанны у тебя в рукаве? Секретныйпароль?

– Это всего лишь выступающие камни.

– Как все просто. – Александрия потянулась к дверной ручкеодновременно с ним. Его рука обняла ее, приблизив их тела так, что она почувствовалаего прикосновение, мужской запах и тепло его тела, проникающее даже черезодежду. Необдуманно она отдернула свою руку. Алекс могла поклясться, что когдаон открывал дверь, она слышала его смех у уха. Когда она повернулась, чтобыгневно посмотреть на него, его лицо было сама невинность.

Александрия еле сдержалась от желания ударить его голеньногой и с большим достоинством прошествовала в ярко освещенную кухню, гордясьсвоим самообладанием.

Эйдан наклонился близко, стоя позади нее.

– Я могу читать твои мысли, cara. – Его голос поддразнивалее, скользя, словно бархат по коже, подобно прикосновению пальцев; зажигаяпламя, которое она ранее не знала, но которое теперь существовало.

– Не хвастайтесь этим, мистер Сэведж. Для тебя это точнобольше чем имя. Дикий. Это полностью тебе подходит.

– Если ты не будешь называть меня Эйданом, то придетсяпоговорить на эту тему с Джошуа. А ты знаешь, что он всегда получает желаемое.

Она мягко засмеялась.

– А ты сказал, что у тебя нет воображения... Я не могудождаться, когда ты это сделаешь.

Кухня была огромной; на много больше, чем площадь всехкомнат, которые снимала Александрия для Джошуа в пансионате. Здесь былокрасиво, а огромное окно выходило в сад. Кругом была зелень, сама комнатасверкала чистотой. Она оглянулась вокруг, пытаясь все осмотреть.

– Здесь очень красиво.

– У нас есть микроволновая печь на тот случай, если тырешишь что-то приготовить, и мусорная корзина, если вдруг не получится.

– Очень смешно. Ты отлично знаешь, что я умею готовить.

– Так-то оно так, только вот Джошуа уверял меня, что неумеешь, пока уплетал домашнее печенье Мэри

– Так она еще и печет. Не знаю, смогу ли я поддерживатьтакой образцовый порядок. – Александрия состроила рожицу. – Я полагаю, это онаотвечает за чистоту в доме? А что же она не умеет?

– У нее нет твоей улыбки, – мягко ответил он.

В один момент время, казалось, остановилось, пока онасмотрела в гипнотизирующее золото его глаз, чувствуя тепло, льющееся из них внее.

– Александрия! – Воскликнул Джошуа, врываясь в комнату ибросаясь к ней, обрывая гипноз Эйдана. – Алекс!

Она подхватила его и сильно прижала к себе, почти задушив.Затем осмотрела его на наличие ран и синяков.

Она обратила особое внимание на шею, проверяя, не брал лиЭйдан его кровь.

– Ты отлично выглядишь, Джошуа. – Она поколебалась, но затемпроизнесла. – Спасибо, Эйдан! За то, что присмотрел за моим братом прошлойночью, пока я болела. Это было трудно.

Он улыбнулся ей, а глаза зажглись весельем.

– Я знал, что он приедет, он всегда знает, что делать. –Вдруг его рот напрягся. – Я думаю, что другой мужчина причинил тебе боль. Онотравил тебя.

Александрия старалась не выглядеть встревоженной.

– Какой человек?

– Томас Ивен. Я думаю, что он подложил тебе яд, когда вы сним обедали. – Уверенно сообщил Джошуа.

Александрия обернулась, посылая гневный взгляд в сторонуневинного лица Эйдана.

– Томас Ивен никого не травил.