Если мужчина и был удивлен, то виду не подал. Глубоко посаженные светлые глаза смотрели спокойно, а по пухловатым, обрамленным редкой растительностью губам скользнула мимолетная усмешка.

– Через четыре дня. Не раньше, – порадовал он. – Но зачем? До цели останется всего пара дней плавания, и…

Он говорил что-то еще, но я уже не слушала. Эти слова про четыре дня прозвучали как приговор. Нет, не для меня – для Милании.

Не зная, что еще сделать, я вытащила из кармана амулет связи и, сосредоточившись на образе Редерика, погладила кулон, осуществляя вызов.

– Редерик…

– У тебя осталось десять минут, – перебил он.

– Прошу тебя, не делай этого! – взмолилась я и, пока он меня не перебил, выпалила: – Я не могу развернуть корабль, и свитки здесь не работают, но клянусь, что вернусь и сделаю все, о чем бы ты ни попросил…

– Выйдешь за меня и родишь детей? – уточнил он.

– Выйду и рожу, – сглотнув ставшую густой слюну, ответила я.

– Ну что ж. – Он на мгновение умолк, словно раздумывая. – Тогда ответь на вопрос: ты принадлежишь к некогда правившему Картеном роду?

– Да, я принадлежу к императорскому роду, – решив, что нет смысла юлить, покладисто отвечаю.

– Тем лучше, тем лучше, – отозвался принц. – В таком случае тебе как носительнице тьмы Картенское проклятие не угрожает, чего нельзя сказать о твоих спутниках. Так что, будь добра, не задерживайся в своей империи слишком долго. Возможно, нам еще удастся ее очистить от скверны, и тогда ты сможешь править своими землями, как и подобает императрице. А о подружке не волнуйся, не выдам. Пока что…

И на этом Редерик прервал связь. А я застыла, переваривая полученную информацию. В принципе, судя по всему, он по отношению ко мне настроен отнюдь не враждебно. И сам не в восторге от идеи о браке, но не особо-то и против, чего о себе сказать не могу. Знать бы еще, что там за магия крови и почему ничего нельзя изменить. Возможно, все же удастся найти лазейку. Ну, а если нет… стать в перспективе королевой не так уж и плохо. Наверное… Но об этом подумаю позднее, хорошо хоть вопрос с Миланией закрыт и подруге ничего не угрожает.

Наконец-то спало минувшее напряжение, и я спокойнее осмотрелась по сторонам. Судно после боя явно пострадало, но сейчас об этом напоминали лишь отличающиеся по цвету доски в тех местах, где были залатаны прорехи. Палубы были тщательно отдраены и уже подсыхали под совсем не по-осеннему палящими лучами солнца, вот только ограждение в одном месте было просто-напросто перекрыто натянутыми веревками. Да оно и понятно, не до красот нынче. Судно на плаву, и то хорошо.

– Вот они – проклятые земли Картена, – произнес оказавшийся за моей спиной капитан.

– А с виду и не скажешь, что с ними что-то не так, – поддержала разговор я, окидывая взглядом виднеющиеся с палубы верхушки деревьев.

– Крайли это вряд ли сумеет рассмотреть, – подал голос приближающийся Рени. – А вам по зову крови должно быть доступно сие зрелище.

– Какое? – почему-то смутилась я при упоминании о некоем «зове крови».

Сначала Редерик говорил о какой-то магии крови, теперь эта странная фраза из уст картенского мага…

– Вы, возможно, еще не владеете в полной мере той магией, коей наделены по праву рождения, – начал пояснять Рени. – Но если посмотреть в ментальном диапазоне зрения, то увидите покрывающую здешние земли тьму.

Хм… Не без труда вспомнила, как это делается, все же отсутствие практики дает о себе знать. Смотрю.

– Красиво ка-а-ак… – выдохнула я.

Зрелище действительно оказалось завораживающим: за пределами возвышающихся по обеим сторонам реки крутых берегов и вправду вьется, клубится, переплетаясь всеми оттенками серого и черного, местами абсолютно непроглядная, местами почти прозрачная дымка. Наверное, стоило испугаться, увидев подобное, но я почему-то испытала лишь неподдельный всепоглощающий восторг. Стояла и не могла оторвать взора полуприкрытых глаз, любуясь игрой этой таинственной дымки.

– Увидели, – то ли спросил, то ли констатировал Рени.

– Эм? – нехотя рассредоточивая взгляд, переспросила я.

– По вашей таинственной, будто зачарованной улыбке понятно, что вы узрели тьму, – пояснил он. – И тут я с вами склонен согласиться – картина просто чарующая. Вот только видеть ее могут очень немногие. Вернее, только те, кому подвластна магия тьмы.

Выходит, ему подвластна та же магия, что и мне.

– Может, желаете отобедать? – вмешался в мои рассуждения капитан.

– Да… наверное, да… – несколько растерянно отвечаю, пытаясь ухватить ускользающую, кажущуюся очень важной мысль.

Тут же прямо на палубе появились стол, три кресла, предназначенные для меня, Рени и капитана. Вскоре, за ни к чему не обязывающей беседой перед нами были расставлены тарелки и блюда. Однако мне не удавалось сосредоточиться даже на таких мелочах, как обсуждение погоды. Я ощущала, что упустила что-то очень важное. Увы, как я ни пыталась вспомнить, это нечто упорно ускользало. Даже голова разболелась от напряжения.

– Вы слишком перенервничали, – коснувшись моей руки, произнес Рени, в голосе которого слышалось искреннее сочувствие. – Спуститесь к себе, отдохните.

И что странно, я словно заводная кукла тут же встала и направилась в свою каюту, абсолютно согласная с его мнением, но где-то на краю сознания, словно пойманная в силки птица, билась едва различимая мысль: «Что-то не так…»

Проснулась я уже затемно, и единственной более или менее связной мыслью было: «Хочу есть!» Собственно, все последующие дни превратились в некую рутинную вереницу ничем не отличимых друг от друга. Я ела, спала, читала, выходила на палубу, когда разрешали. В этом было что-то странное, но мысли текли медленно, словно кисель, и это состояние не позволяло на чем-либо достаточно долго сосредоточиться. Разве что книги, как всегда, усваивались очень быстро, однако и их содержание как следует осмыслить не удавалось – я все помнила, понимала, но проанализировать не могла.

– Увы, так сказывается окружающая обстановка, – услышав мою жалобу, отмахнулся Рени. – Все мы сейчас немного не в себе, но вы знаете, ближе к сердцу империи то ли привыкаешь, то ли воздействие слабее становится. Так что потерпите, фиета, скоро вам станет легче.

Что мне оставалось делать? Поверила. И, просыпаясь каждое утро, первым делом пыталась проанализировать свое состояние. Однако дни шли, а лучше мне не становилось. Кстати, в те немногочисленные часы, что проводила на палубе, я кое-что все же успевала отметить. Например, то, что возле морского побережья тьма клубилась лишь где-то наверху в подножьях леса, а на открытых местах ее будто ветрами разгоняло, тут же она была везде: и на лугах, и в лесу, и даже на берегу реки подступала к самой кромке воды и клубилась в полуметре над ней, будто тянула свои дымчато-черные щупальца в поисках потенциальных жертв. Теперь я не теряла дара речи от ее красоты, прекрасно понимая, что она чужеродна этим местам и смертоносна для всего живого, ведь за все время плавания мы ни разу не увидели ни одного животного или птицы, не говоря уж о людях.