пояснила: – Изменения произошли после того, как у Олега появилась Лиза. Он, судя по всему, сильно ею увлекся, и все остальное стало интересовать его значительно меньше.

– Вот как?

– Да, вот он и сегодня уехал к Лизе. Решил пожить у нее.

– Вы мне говорили, я помню. Наверное, он поступил правильно, любовь залечивает даже самые болезненные раны, нанесенные жизнью.

– Я тоже так думаю, – тихо вздохнула Прудникова.

– Тамара Михайловна, вы ведь познакомились с Еленой Валентиновной, когда она уже перешла в школу, в которой и работала до своей гибели?

– Да, это так, – несколько растерянно отозвалась Прудникова.

– А о старой своей школе она когда-нибудь вспоминала?

– Практически никогда. Только раз мы перебирали вещи на антресолях и случайно наткнулись на альбом с фотографиями. Лена открыла один из них и говорит: «Смотрите, Тамара Михайловна, какая я была молодая!» Я ей отвечаю: «Вы и сейчас, Лена, не старая». А она засмеялась. «А вот, – говорит, – и мой первый выпуск!» И так получилось, что мы с ней еще долго старые фотографии перебирали. Она показала мне Эммануила. Фото, кажется, было восьмого класса. Он там такой премиленький был!

– По-моему, Эммануил Захарович и сейчас очень даже ничего, – пошутила Мирослава.

– Да, – ответила Прудникова, – но теперь он взрослый мужчина. А тогда был совсем еще ребенком. – Женщина тихо вздохнула и утерла непрошенно набежавшую слезу.

Мирослава решила отвлечь ее от печальных мыслей и спросила:

– Елена Валентиновна ни с кем из своих прежних коллег отношений не поддерживала?

– Нет, – покачала головой Прудникова и добавила: – Со слов Лены я поняла, что она дорожила отношениями с русичкой.

– С русичкой?

– Да, преподавательницей русского языка, но после того, как они с Эммануилом поженились, она не считала возможным поддерживать с ней связь.

– Почему?

– Разве непонятно?

– Нет, – ответила Мирослава, хотя, конечно, отлично понимала, в чем именно дело.

– Лена стеснялась, – тихо ответила женщина.

– Чего? Своей любви к Эммануилу? Разве любви стесняются?

– Вы забыли, что Эммануил был учеником Лены?

Мирослава ничего не забыла, но задавать вопросы на эту тему больше не стала. Спросила о другом:

– Вы знаете имя и фамилию русички?

– Только имя. Ее звали Галина.

«Спасибо и на этом», – подумала детектив, она надеялась, что по имени и по преподаваемому предмету так называемую русичку вычислить будет несложно.

Она подозвала официантку и, несмотря на протесты Прудниковой, расплатилась сама.

Объяснять Тамаре Михайловне, что все расходы, связанные с опросом свидетелей, оплачивает Андриевский, она сочла излишним.

Когда они вышли из кафе, Прудникова неожиданно ухватила детектива за рукав.

Мирослава удивленно обернулась.

– Простите, – смутилась женщина.

– Вы хотели меня о чем-то спросить?

– Попросить, – выдохнула Прудникова и, глядя Мирославе в глаза, взмолилась: – Ради всего святого, найдите того негодяя, что убил Леночку.

– Я очень постараюсь сделать это, – заверила ее детектив.

– И еще…

– Я слушаю вас.

– Эммануилу в полиции сказали, что Лену убил какой-то алкоголик. Но я не верю, что это может быть правдой.

– Я тоже, – ответила Мирослава, – но и, не проверив эту версию, сбрасывать со счетов ее нельзя.

– Так проверьте! – громко воскликнула женщина.

– Именно этим я занимаюсь, точнее, проверкой всех возможных версий, и ищу факты и улики, указывающие на виновного.

– Простите меня, – потупилась Прудникова, – не мне учить вас вашей работе.

– Ничего страшного. Я прекрасно понимаю, что вы чувствуете. Мне пора идти, Тамара Михайловна.

– Да, да, еще раз простите. До свидания.

– До свидания, – Мирослава заспешила к своей машине.

На улице становилось жарко. Солнце наконец-то выпуталось из кудрей ленивого облака. Да и само облако куда-то подевалось, то ли растаяло, то ли уплыло…

Глава 13

Выйдя из дома, Олег Андриевский быстрым шагом приблизился к терпеливо дожидавшемуся его такси. Положил в багажник небольшой чемодан и спортивную сумку, потом удобно устроился в салоне автомобиля на пассажирском месте рядом с водителем.

Вернее, водительницей. За рулем такси сидела любимая девушка Олега Елизавета Сергеевна Ольховская. Собственно, и сама машина была собственностью Елизаветы.

– Извини, я не очень долго? – спросил Олег.

– Ну что ты, – улыбнулась она ласково.

– Меня Тома задержала.

– Ваша экономка?

– Наш ангел-хранитель, – серьезно ответил он. – Я даже не представляю, как мы жили без Томы.

– Но ведь когда-то вы жили без нее, – проговорила Елизавета ровным голосом.

– Я этого когда-то даже не помню, – грустно признался Олег Андриевский, – когда Тома появилась в нашей семье, я был совсем маленьким. Поэтому мне кажется, что Тома всегда была с нами.

Елизавете захотелось спросить о том, какую же роль играла в их семье Елена Валентиновна, однако вовремя поняла, что своим нетактичным вопросом она только еще больше растревожит изнывающее от боли сердце Олега. О том, что он любил свою мать, она догадывалась и раньше, но теперь, после того, как ее не стало, неожиданно открыла для себя, что Олег любил свою мать трогательно и нежно, несмотря на то что Андриевская не так уж и много времени уделяла семье. Хотя девушка допускала, что ее взгляд со стороны не был объективным. Скорее всего, Елена Валентиновна мало занималась домом, но сыну в детстве уделяла достаточно внимания, если он, и став вполне взрослым, испытывает к ней такую глубокую привязанность.

Елизавета увидела в зеркале скорбный лик своего возлюбленного, подавила рвущийся наружу тихий вздох и сосредоточила свое внимание на дороге. Но спустя некоторое время стала думать, как там сейчас ее брат.

В их семье мамы не стало рано. Елизавете было всего восемь, когда на ее плечи легли не только тяготы по ведению домашнего хозяйства, но и забота о младшем брате. Отец, стараясь заработать лишнюю копейку для семьи, с утра до вечера пропадал на работе. Приходил усталый, съедал подогретый дочерью ужин и, едва пробормотав что-то ласковое, но маловразумительное, ложился спать. А Лиза убирала на кухне, мыла посуду, доделывала домашние задания, если не успевала сделать их днем. И тоже еле добредала до кровати со слипающимися на ходу глазами.

Днем она старалась не думать о маме, потому что это было очень больно. А ночью мама приходила к ней часто, почти каждую ночь. Разумеется, во сне. Но Лизе почему-то казалось, что мама приходит наяву. Она садилась на край дочкиной кровати, подтыкала со всех сторон одеяло, поправляла подушку, гладила Лизу по голове и все просила, чтобы дочка заботилась об отце и получше приглядывала за братом.

Сквозь сон Лиза чувствовала теплое касание материнской руки, и слезы бежали по ее щекам. Каждое утро, когда она просыпалась, ее подушка была мокрой от слез.

Шли годы, Лиза взрослела. Она уже давно понимала, что мама не приходит к ней по ночам, а просто снится, потому что она сама часто о ней думает.

Окончив школу, Лиза поступила в вечерний институт и устроилась работать курьером. Эта постоянная беготня по всему городу раздражала ее, и она, получив права, стала таксовать на их стареньких «Жигулях», которые ей безропотно отдал отец. Позднее Лиза смогла сменить «Жигули» на подержанную иномарку.

Жизнь вроде бы налаживалась. Вот только брат по-прежнему беспокоил