Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Она сама вам все расскажет. – Снова пауза. – Да, это девушка. Галина Павловна, где вы сейчас находитесь? – Пауза. – Понял, в двадцатом кабинете. Сейчас она к вам подойдет.
Директор поспешно отключил связь, скорее всего, чтобы не дать Петровской задать дополнительные вопросы, и сообщил Мирославе:
– Идите в двадцатый кабинет. Да, вам нужно черкнуть адрес и телефон бывшего директора нашей школы?
– Буду благодарна, – ответила детектив.
Беглов вырвал лист из блокнота и, быстро сделав запись, протянул лист детективу.
– Спасибо, Серафим Иванович, – поблагодарила Мирослава.
Беглов снисходительно махнул рукой. Его жест можно было расшифровать как «не стоит благодарности» и как призыв к Мирославе поскорее покинуть его кабинет.
Детектив улыбнулась про себя и, вежливо попрощавшись, отправилась на встречу с русичкой.
Галина Павловна Петровская оказалась миловидной женщиной среднего роста и средней полноты. Она сохранила гладкую кожу, пышные волосы, уложенные короной на голове, и ясные карие глаза, смотревшие на Мирославу с интересом и капелькой недоумения.
– Вы действительно хотите поговорить именно со мной? – спросила она Мирославу после ее вежливого представления ей.
– Да, Галина Павловна, я хочу поговорить именно с вами.
Петровская озадаченно пожала плечами.
– Дело в том, – пояснила Мирослава, – что меня интересует Елена Валентиновна Горчаковская. Ваш директор сказал, что из работавших когда-то вместе с ней в школе остались только вы.
– Вы интересуетесь Леночкой? – Брови Петровской взлетели вверх. – А что, собственно, случилось?
– Елена Валентиновна умерла.
– Что значит умерла? – воскликнула женщина, явно отказываясь верить услышанному.
– Андриевскую убили.
– Андриевскую? – машинально переспросила Петровская.
– Разве вы не знали, что у нее был роман с собственным учеником, за которого она и вышла впоследствии замуж?
– Да, за Эммануила. О том, что они поженились, я узнала после их регистрации. А о романе между ними даже не догадывалась. Для меня, как и для всех, это было шоком.
– Неужели? – сделала вид, что усомнилась, Мирослава.
– Понимаю, что в это трудно поверить. Но именно так оно и было. Вы сказали, что Лена умерла, от чего?
– Я уже сказала, что ее убили.
Глаза Петровской широко распахнулись.
– Как это убили? За что? Кто?
Мирослава предпочла не отвечать на первый вопрос, но на два последующих ответила:
– За что и кто, мы пока не знаем.
– Это ужасно! – Петровская сжала виски.
– Согласна, – кивнула Мирослава и спросила: – Галина Павловна, вы дружили с Еленой Валентиновной?
– Мы не были близкими подругами, если вы именно это имеете в виду, – ответила Петровская, тяжело опускаясь в кожаное кресло, – но мне всегда казалось, что Лена доверяет мне. Я, со своей стороны, доверяла ей полностью, и мы говорили с ней не столько о работе, сколько выбалтывали друг другу свои женские секреты. По крайней мере, мне казалось, что не только я с Леной, но и она со мной откровенна.
– Однако она ничего не сказала вам о своих отношениях с собственным учеником?
– Ни словом не обмолвилась, – кивнула Петровская.
– Как вы думаете, почему?
– Я сама над этим ломала голову, – призналась Галина Павловна. – Потом решила, что Лене стыдно было признаваться кому-либо, и мне в том числе, о связи с учеником.
– Возможно, что ваша догадка верна, – проговорила Мирослава и спросила: – А если бы она рассказала вам об этом, вы бы осудили ее?
– Естественно! – вырвалось у Петровской.
– Скорее всего, Елена Валентиновна заранее знала о вашей реакции и поэтому предпочла хранить свою тайну в себе.
Женщина сухо кивнула и сказала:
– Так не должно было случиться. У Лены был замечательный муж и двое ребятишек.
– Сердцу не прикажешь, – как бы вскользь обронила Мирослава.
Петровская нахмурилась, но ничего не ответила.
– Елена Валентиновна рассказывала вам о своих детях? О муже?
– Да, время от времени.
– И как Елена Валентиновна отзывалась о своем муже?
Петровская задумалась, а потом ответила осторожно:
– Я не помню, чтобы Лена говорила что-то плохое о своем муже. Она даже рассказывала мне, что он очень хороший отец.
– Надо думать, – согласилась Мирослава, – раз дети остались с ним.
Петровская снова вздохнула:
– Узнав об этой истории, весь наш коллектив был шокирован.
– Галина Павловна, после того, как Горчаковская ушла из вашей школы, вы поддерживали с ней связь?
– Нет, – покачала головой женщина, – она даже на свадьбу меня не пригласила.
– Не думаю, что у них была свадьба как таковая вообще, – ответила Мирослава. – Да и на ваш отказ Елене Валентиновне нарываться не хотелось, как я думаю.
– Вы правы, – вздохнула Петровская.
– И все-таки, Галина Павловна, как же Горчаковской и Андриевскому удалось ни у кого не вызвать подозрений? Мне представляется, что школьный коллектив похож на огромный улей, в котором все про всех знают.
– Я тоже когда-то так думала. Но, как видите, ошиблась. Мне неизвестно, где именно Лена встречалась со своим учеником, но в школе она держалась с Андриевским сухо. Я бы даже сказала, подчеркнуто сухо.
– И эта подчеркнутость не насторожила вас?
– Нет. Я о ней вспомнила, только когда узнала, что они поженились.
– Галина Павловна, а какие отношения были у Андриевского с одноклассниками?
– Нормальные были отношения. Насколько я помню, Эммануил никогда не был особенно общительным. По крайней мере, друзей среди одноклассников у него не было.
– Может быть, были враги?
– Враги? – удивленно переспросила русичка. – Нет, врагов тоже не было. Другие были тогда времена, дети не изводили друг друга.
– Но конфликты были во все времена, – не согласилась Мирослава.
– Не припомню, чтобы в нашей школе были тогда между детьми серьезные ссоры.
– А несерьезные? – продолжала настаивать детектив.
– Несерьезные, говорите? – переспросила Петровская, задумалась. – Тоже вроде не было. Хотя, если мне не изменяет память, Эммануил однажды сильно накричал на одну девочку, Любу Осташевскую.
– Не знаете за что? – спросила Мирослава.
– Понятия не имею. Хотя, если мне не изменяет память, Эммануил нравился Любе. И, как тогда говорили, она бегала за ним.
– Вот как? Это уже интересно, – проговорила Мирослава, – вы не знаете, где можно найти эту Любу Осташевскую?
– Я не знаю, – ответила русичка, – а вот Гульнара Руслановна, скорее всего, знает.
– Бывший директор этой школы, Рашидова?
– Да. Бабушка Любы приходится Рашидовой дальней родственницей, и, насколько мне известно, они общались. Хотя, скорее всего, бабушки Любы уже нет в живых. Она уже и тогда была старенькой. Но адрес-то их Гульнара Руслановна все равно должна помнить. Адрес самой Рашидовой я могу вам дать.
– Спасибо, он у меня уже есть.
– Ах да, вы же с Бегловым говорили. Он, наверное, вас и снабдил?
– Точно, – улыбнулась Мирослава.
– Хороший мужик наш директор, – уверенно проговорила Петровская.
– Но не орел, – пошутила Мирослава.
– Не знаю, не знаю, – покачала головой Галина Павловна.
– В любом случае я благодарна и вам, и ему за оказанную следствию помощь, – сказала детектив.
– Скажете тоже, – снисходительно улыбнулась Петровская, – какая от нас помощь.
– Никогда неизвестно, что именно может пригодиться, – заметила Мирослава.
– «Нам не дано предугадать, как слово наше отзовется», – согласилась с ней словами Федора Тютчева русичка.
Когда Мирослава покидала школу, охранник Илья на прощание улыбнулся и помахал ей рукой. Она ответила ему точно таким же жестом.
Галина Павловна Петровская тем временем