— Вот почему так холодно! — я пячусь назад, так как его фигура перегородила проход. От холода поджимаю пальцы ног, прячу руки в карманы халата, пытаясь при этом закутаться поплотнее.

— Да, тут нет пожарных датчиков, — это он так объясняет свое возмутительное поведение. Видимо, громкие фразы на латыни он использует тогда, когда ему это удобно.

— Можно мне пройти?

— Разумеется, — он делает шаг в сторону и слегка поворачивается бочком, не препятствуя. Но не уходит. Я сглатываю. На нас сейчас так мало одежды, и я понятия не имею, что у него на уме. Смотрю ему в глаза, он спокойно поддерживает зрительный контакт. Оба не двигаемся.

В следующую секунду я отчетливо понимаю, что пройти мимо него не удастся. Не знаю, откуда берется эта шальная мысль, но в ее правдивости я даже не сомневаюсь.

Я молюсь о том, чтобы нам кто-то помешал. И одновременно о том, чтобы — нет.

Андрей манит к себе легкой улыбкой, он стоит ниже, и получается, что смотрит снизу вверх. Быстро облизывает губы и приглашает идти легким кивком. Самоуверенный и невозмутимый, одинаково элегантный что в бассейне, что в суде. Знаю, как его образ действует на женщин, и не собираюсь спорить, что точно так же он действует и на меня.

Но расслабляться не время, он никакой мне не друг, я помню об этом каждую секунду своей жизни. Потому со словами:

— Пожалуй, воспользуюсь лифтом, — оглядываюсь назад. Тогда он теряет терпение, в два шага преодолевает расстояние между нами и… обнимает меня.

Хватает сразу обеими руками и рывком притягивает к себе. А потом впивается в губы. Накрывает мой рот своим горячим и, не позволяя ни единого лишнего вздоха, делает движение, обхватывая мою нижнюю губу. Его руки словно из стали, он не позволяет отстраниться ни на сантиметр. Я же вместо того, чтобы вырываться и звать на помощь, до белых костяшек вцепляюсь в его плечи и льну сама.

Он делает еще одно движение губами, а я схожу с ума от запаха его чистой кожи, смешанной с нотками местного кокосового мыла. Я трогаю, трогаю его, потому что могу и мне хочется. Потому что, оказывается, ужасно скучала все это время. Не могу насытиться, не могу оторваться. Слезы наворачиваются, как он мне нравится. Не должен, но, Боже… как сильно нравится.

Не дождавшись просьбы, я сама охотно размыкаю губы, пуская его язык к себе в рот. Гостеприимная, как он и запомнил.

А когда он начинает пробовать меня, ласкать, нетерпеливо поглощая, не могу удержаться от чувственного стона прямо ему в рот. Глаза закрываю от удовольствия, на цыпочки встаю. Не знаю, что еще сделать, как поощрить.

Ему бы хватило и меньшего. Сейчас же он вжимает меня в себя, едва не дрожит от нетерпения. Целует так, словно эти поцелуи могут стоить ему жизни, но он идет на них. Он продолжает.

— Не бойся меня, — шепчет.

Я отрицательно качаю головой.

— Никогда не бойся меня, — повторяет между поцелуями, и я снова качаю головой. Много-много раз, потому что вопреки всему не чувствую страха.

— Как же жаль, — отвечаю сбивчиво, — что ты не на моей стороне. Все могло бы сложиться иначе. Оно и должно было быть иначе!

Он совсем другой. Не тот мужчина, что час назад бросал на меня оценивающие взгляды, не тот, что в прошлую пятницу сидел напротив в ресторане, сжимая под столом ладонь другой женщины. И конечно, не он обменивался с Владом насмешливыми репликами на моем празднике.

На языке легкий привкус табака, который вовсе не мешает. Кажется, Андрей успел сделать всего одну или две затяжки. Безумие, но в этот момент меня все в нем устраивает, даже вредная привычка.

— Ты понимаешь, что мне тебя нельзя? — вопреки сказанному, он улыбается будто от восторга, между тем гладит мои плечи, словно не может насытиться прикосновениями. Я невольно перенимаю его настроение и тоже улыбаюсь, все еще не понимая, к чему он ведет. — Вообще нельзя, — он смотрит мне в глаза, гипнотизируя, и добавляет, словно обращаясь к самому себе: — Да, мне конец, — все с той же улыбкой. На мгновение он сводит брови вместе, и это второй раз в жизни, когда он позволяет себе выглядеть уязвимо, а я окончательно теряю от него рассудок.

— Нельзя, — отвечаю, горячо дыша. — Тебе, конечно, следует остановиться, — послушно отрываю руки от его плеч и опускаю вниз.

— Да, следует, — и снова кидается на мои губы. Трогает мои ладони, стискивает запястья, поднимает их, показывая, как нужно его обнимать — за шею и крепко.

— На тебе не должно быть сейчас прослушки, — шепчет мне на ухо с улыбкой.

— Ты поэтому решил встретиться в бассейне?

— Четверг, ага. Лидия, я хочу помочь, но при одном условии.

— Каком же?

— Полное абсолютное доверие. Это сложно, я знаю. Ты, возможно, уже успела меня возненавидеть. Но я действительно хочу помочь.

— Почему?

Что-то там наверху хлопает, возможно, дверь. Мы оба вздрагиваем.

Под лестницей есть закуток, ступеньки смыкаются неплотно и при желании нас можно будет легко увидеть, но Андрей ведет меня туда, и я иду.

В его глазах плещется дикость. Это больше, чем желание, это где-то на границе с отчаянием. Так не было раньше, в гостинице он хотел, но не сгорал заживо. А сейчас горит, я вижу это.

— Мне нужно подумать, — отвечаю, слегка паникуя.

— Да-да, я подожду. Думай, — и снова поцелуи, за которыми мы напрочь забываем, о чем говорили.

Его ласки рваные, неудобные и одновременно щедрые.

Я прижимаюсь к нему, полностью отпустив ситуацию. Мы жадно целуемся, пока его руки распахивают мой халат и мечутся по телу. Я же глажу его шею, волосы на затылке, как было показано.

Мои стоны тихие, я не собираюсь привлекать внимание, но и сдерживать их нет никакой возможности, когда его пальцы под халатом сжимают мои ягодицы. Я тут же прогибаюсь в пояснице, удобнее подавая себя. Он же, ощупывая меня, словно дуреет, не может сдержать тихое глухое «м-м-м» и снова впивается в губы.

Наверное, он хотел целоваться. Возможно, думал об этом. Он не может отказать себе в удовольствии.

Дальше мы сбрасываем остатки здравого смысла в бездонную пропасть.

Я быстро развязываю его пояс и кладу ладони на его грудь. Мне нравится его тело, я хочу его трогать. А еще целовать, облизывать — но это позже. Сейчас я буду трогать.

Сильно надавливаю растопыренными пальцами и веду вниз, исследую плоский заметно напрягшийся живот до пупка и ниже. Его плавки мокрые после бассейна, я это отчетливо чувствую, как и твердую эрекцию, которой он через белье прижимается к моему животу. Но коснуться его задницы или члена пока не решаюсь.

Его поцелуи все еще жадные, но через пару минут после нападения он начинает себя хоть как-то контролировать. Опускается к шее и трется носом, а затем губами, это ужасно трогательно. Но не успеваю я расслабиться, как он снова вжимает меня в себя так, что тяжело вздохнуть полной грудью. Осыпает поцелуями ключицы, горячее дыхание движется вниз. Андрей проводит языком по соску, обхватывает его губами. Я задерживаю дыхание, когда он втягивает его в рот, с наслаждением посасывает. Его ладони снова на моих бедрах, он собственнически перебирает пальцами.