— А с благородными как? — спросил Бастиан. Господин Арно хмыкнул и покачал головой.

— А с благородными дает волю языку, — ответил он. — Вроде бы без прямых оскорблений, но сами знаете, как это бывает. Иногда лучше в рожу получить, чем всякую дрянь слушать. Его вызывали на дуэли, но там сразу папаша на дыбы становился и обещал: вам жизни не будет, можете паковать свое исподнее и убираться из города. Так что вызовы забирали обратно…

С улицы донеслись чьи-то голоса. Бастиан бросил взгляд в окно — шли какие-то молодые хмельные гуляки, поддерживая друг друга.

— Ура филину! — прокричал один из них, и остальные поддержали с глумливым хохотом:

— Ура филину!

По улице раскатилось уханье на разные голоса. Молодые люди явно не были приятелями бургомистрова сына. Арно молча махнул рукой в сторону окна: вот, уже отмечают. Курт Гейнсбро не пользовался ни уважением, ни любовью горожан.

— Он пошел в Итман, к Аделин Декар, — продолжал полицмейстер, хлопнув ладонью по стопке свежих писем. — Напал на нее, ударил на глазах слуг, сыча ее пнул. Ну сыча-то и я бы пнул, уж очень кусается. Цапнул меня однажды за погон, представляете?

Бастиан откинулся на спинку стула и сделал еще один глоток. Кофе почему-то стал немилосердно горчить.

Картина вырисовывалась простая и примитивная. Сын бургомистра почему-либо поссорился с ведьмой. Она не стала терпеть обиды, как это делали остальные горожане, прочла заклинание, и Курт Гейнсбро лишился рассудка, не успев дойти до дома.

Бастиан готов был поклясться, что Аделин не делала ничего подобного. Но он никогда не убедит в этом бургомистра и горожан.

Во всех неприятностях испокон веков винили ведьм.

— Что ж, — вздохнул Бастиан. — Пойдемте навестим этого филина, посмотрим, о чем он там ухает.

Уханье они услышали еще на ступеньках больницы — тоскливое и угрюмое, оно летело откуда-то из глубины спящего здания. Доктор Холле, который четверть часа назад вернулся из Итмана, выглядел сосредоточенным и суровым. Набросив на плечи халаты, Бастиан и господин Арно пошли за ним на третий этаж.

— Как себя чувствует госпожа Декар? — поинтересовался Бастиан. Доктор одарил его весьма выразительным взглядом, и Бастиан понял, что Холле уверен в невиновности Аделин. Уверен и готов сражаться за свою правоту.

— Сотрясение мозга, — ответил он. — Негодяй дал ей пощечину, она упала, ударилась головой о ступеньку. Крепкий череп! Иначе была бы мертва.

Бастиан подумал, что, пожалуй, все в Инегене вздохнули бы с облегчением. Соседство с ведьмой никого не радует, даже если с этой ведьмой поддерживаются вполне приятельские отношения.

— Она пришла в себя, — продолжал Холле. — Я велел ей оставаться в кровати и ни в коем случае не вставать. Вы понимаете, господин Беренгар, что после сотрясения мозга ни один волшебник не способен колдовать?

Бастиан кивнул. Разумеется, он это понимал. Аделин невиновна, и он не собирался ее обвинять в несчастье Курта Гейнсбро.

— Конечно, — ответил Бастиан. — Осталось убедить в этом бургомистра.

Холле презрительно фыркнул.

Курт Гейнсбро сидел в отдельной палате — устроившись на корточках на койке, он смотрел в окно на стареющую луну и тоскливо ухал. Когда дверь открылась, и вошли гости, Курт спрыгнул с кровати и принялся бегать кругами по палате, размахивая руками, как крыльями, и злобно хохоча.

— Да, очень похоже на филина, — не сдержал усмешки полицмейстер. — Знаете, это, конечно, плохо, так говорить. Но он это заслужил. Так ему и надо.

Доктор посмотрел на него с искренним уважением.

Бастиан прошел в палату, схватил Курта за руку и, дернув к себе, взял его за плечи. Сумасшедший издал болезненный вздох и снова разразился уханьем. Из уголка рта потянулась тонкая ниточка слюны. Бастиан всмотрелся в глаза Курта, в которых теперь не было и тени разума, и удовлетворенно кивнул.

— Да, — сказал он. — Магия. Его свели с ума направленным магическим ударом.

Бастиан разжал руки, и Курт забрался на койку и повернулся к окну, лицом к луне. На его запястье Бастиан увидел пятна синяков — чьи-то пальцы держали сына бургомистра.

Аделин пробовала защищаться? Скорее всего.

— Допрашивать тут некого, как я понимаю? — осведомился господин Арно. Бастиан утвердительно качнул головой.

— Он безумен, — произнес он. — Боюсь, это не исправишь.

— Попробуем, — откликнулся доктор Холле. — У нас есть замечательный врач, Поль Гошар. Он приложит все усилия.

Бастиан обернулся и понял, чего от него ждут доктор и полицмейстер.

— Это не Аделин, — твердо сказал он. — Да, она могущественная ведьма, но такое заклинание ей не под силу, — Бастиан поймал взгляд Холле и добавил: — Тем более с учетом сотрясения мозга. На всякий случай жду от вас, доктор, официальных бумаг по осмотру господина Гейнсбро и госпожи Декар с вашими выводами. И уточните отдельной строкой, что ведьма не может колдовать после такой травмы.

Доктор посмотрел на него с искренним уважением, словно ожидал от Бастиана совсем другого и готовился отстаивать невиновность Аделин с той же решимостью, с которой давеча наставлял на Бастиана пистолет.

Летняя ночь клонилась к рассвету — в тихом воздухе уже чувствовалось движение ветра и жизни. Где-то в садах начали просыпаться птицы, перекатывая в горлышках песни. Полицмейстер зевнул, спрятал руки в карманы и, поежившись, спросил:

— Что думаете, вернуться прикорнуть на часок или еще кофе?

— Давайте прикорнем, — сказал Бастиан. — Нам нужны силы.

Он чувствовал, что спокойный сон придет к ним еще не скоро.

***

— На костер! Немедленно на костер! Эта мразь должна сгореть!

Бургомистр, который спешно вернулся в Инеген после телеграммы, рвал и метал. Лежа на металлической лавке в подвальной камере, Аделин слышала его вопли из кабинета полицмейстера на первом этаже и представляла, как он брызжет слюной во все стороны.

Отец и сын Гейнсбро жили в полной уверенности, что им все дозволено. Папе можно разорять и вышвыривать из города тех, кто рискнет сказать слово поперек. Сыну можно бить женщин, которые ему не нравятся. Делай все, что хочешь, никто не осмелится встать у тебя на пути.

А теперь кто-то встал. И Курт ухает филином, не успев дойти до дома.

Конечно, в ее виновность никто не поверил. Пусть ее боялись, но Аделин все-таки имела репутацию достойной женщины и законопослушной ведьмы, к тому же, у нее были показания свидетелей и заключение врача. Все горожане, узнавшие о том, кто именно так громко ухает в больнице, считали, что Курт Гейнсбро получил по заслугам, что он давно нарывался, и за такое надо не карать, а награждать.