Фрэнки откинулась на спинку стула и покачала головой.

– Вирджил, от меня так много вреда?

– Из-за того, что ты копаешься в мозгах? Ну некоторым мозгам без этого не обойтись.

– Я меняю реальность для людей, – сказала Фрэнки.

– Потому что они тебя просят об этом, верно?

– Да. Но, может быть, я не имею права играть в игры с Господом… Отец осуждал меня, говорил, что я ничем не лучше хирурга, делающего лоботомию.

– Марвин всегда был очарователен, – сказал Вирджил.

– Можно открыть тебе один секрет? Я совсем по нему не тоскую. Я даже не могу утверждать, что сожалею о его смерти. Я не признавалась в этом ни одной живой душе. Даже Джейсону.

Произнеся эти слова вслух, Фрэнки испытала облегчение, будто сбросила с себя тяжелый груз, под гнетом которого жила многие месяцы. Всю свою жизнь отец был для них с Пэм эмоциональным мучителем. Вынуждая их чувствовать себя ограниченными. Бесполезными. Его гибель стала… облегчением. Ужасно, но это так.

– Тебя грызет совесть за такие мысли? – спросил Вирджил. Весь в черном, он напоминал священника на исповеди.

– Да.

– Ну и зря.

– Он был моим отцом.

– И что из этого? Это чистая биология. Он просто пожертвовал свой сперматозоид. Что в этом такого благородного? Отцовство – это не половой акт. Это все то, что идет следом.

– Твой отец жив? – спросила Фрэнки.

– Не имею представления; наверное, да. Думаю, Господь не очень спешит увидеться с ним. А знаешь, что он сделал, когда я в десять лет сказал ему, что соседский мальчишка симпатичный? Он тыкал мне в рот черенком от метлы до тех пор, пока меня не вырвало. И заявил: «Мой сын не будет грязным пидором».

Фрэнки на мгновение прикрыла глаза:

– Сожалею, Ви.

– Что тут сожалеть. Я все это к тому, что некоторые родители не стоят того, чтобы их оплакивали. Есть хорошие родители, а есть плохие. Наши с тобой плохие.

– Наверное, надо радоваться, что не было хуже. В физическом плане он не причинил нам ни малейшего вреда.

– Можно нанести множество ран, даже не прикасаясь к человеку, – сказал Вирджил.

– Ты прав. Ты подумывал о том, чтобы сменить работу? Из тебя получился бы хороший психиатр.

Официант подмигнул ей:

– Жди счет.

Отодвинувшись от стола, он встал, наклонился, чмокнул свою собеседницу в макушку и затерялся в ресторанной толпе. Фрэнки сразу стало одиноко. Она позвонила Джейсону, но на том конце включилась голосовая почта. Она позвонила Пэм, чтобы извиниться за ссору, но сестра тоже не брала трубку.

И тут телефон звякнул.

Новое письмо.

Такое впечатление, будто преследователь сопровождает ее повсюду. Будто знает, что ей одиноко, и хочет составить компанию. Фрэнки снова оглядела ресторан, но если Ночная Птица и был там, то прятался за морем лиц. Она открыла сообщение.

У тебя десять минут, чтобы спасти ее.

«Не отвечай», – велела себе Фрэнки. Именно такое указание дала компания по безопасности. «Никогда не отвечать. Он будет всеми силами провоцировать вас на ответ. Именно этого он и добивается. Вовлечь вас. И обмануть».

Не отвечать.

Фрэнки набила на телефонной клавиатуре ответ: «Кого?»

Ее палец завис над кнопкой «Отправить». Отправлять или не отправлять? Она знала, что делает ошибку, вступая в эту игру, однако уж больно зловещими были эти загадочные послания.

Ты нужна ей. У тебя десять минут, чтобы спасти ее.

Нет.

Фрэнки стерла ответ, не отправляя его. Затем стерла и само письмо. Хватит с нее игр; пора домой. С облегченным вздохом она достала из сумки кошелек и, отсчитав деньги за еду и вино, положила их на стол. Она поискала Вирджила в толпе, чтобы попрощаться с ним, но официанта нигде видно не было.

Снаружи, на Пост-стрит, росшие в кадках деревья поеживались от холода. Высокие здания по обе стороны улицы давили на Фрэнки своими громадами. Она оглядела улицу и решила, что здесь, в яркой субботней суете, ей ничего не грозит. Ведь ее дом – на ОʼФаррелл, всего в пяти кварталах отсюда.

Фрэнки снова услышала, как звякнул телефон. Нет, этот человек не сдается.

Психиатр колебалась. Как бы сильно ей ни хотелось оставаться в стороне, она все глубже увязает в игре незнакомца. Но выбора нет. Она открыла сообщение.

Пять минут.

На этот раз сообщение фразой не ограничивалось. Фрэнки увидела, что есть приложение – файл в формате JPG. Ага, он прислал ей фотографию.

Не отвечать.

Не открывать приложенные файлы.

Но она открыла. И кликнула на фотографию, гадая, не совершает ли ошибку, откроющую незнакомцу путь ко всей ее электронной жизни. Хотя он и так знает о ней все, напомнила себе Фрэнки. Где она. Чем занимается.

Она взглянула на фотографию, открывшуюся на маленьком экране телефона. Снимок был сделан сверху и напоминал стоп-кадр из камеры видеонаблюдения, закрепленной на потолке. На фото был погруженный в полумрак коктейльный бар. Посетителей было так много, что они стояли буквально плечом к плечу. Подсвечивающие барную стойку красные и зеленые огни отражались в бутылках и зеркальных полках. Присмотревшись, Фрэнки увидела и еще кое-что – три старинных, из восьмидесятых, автомата для игры в пинбол. И сразу поняла, что это за заведение.

Это был бар в двух кварталах отсюда. Они с Джейсоном часто бывали там. Громкая поп-музыка. Выпивка. Танцы.

Фрэнки посмотрела на время. Было без пяти полночь. Пять минут.

Она не понимала, почему эта фотография должна что-то значить для нее, но тут вспомнила фразу: «Ты нужна ей». Дрожащими пальцами Фрэнки увеличила картинку и стала вглядываться в лица. Ни одно из них не обращено к камере. Никто не знает, что его фотографируют. Нет ни одного знакомого, все лица чужие, кроме…

У Фрэнки перехватило дыхание.

Она увеличивала снимок до тех по, пока изображение не стало терять четкость. И поняла, что знает эту женщину. Кристи Парк. Тридцать семь лет. Живет в Милбро, работает в центре, в одном из подразделений банка «Уэллс Фарго» на должности кредитного специалиста. Пять лет назад, когда она работала волонтером в приюте для бездомных, ее укололи грязной иглой, и она сдала анализ на СПИД. Анализ был положительным, но потом выяснилось, что это ошибка. Никакого СПИДа у нее нет. Однако с тех пор у нее развился дикий страх перед иголками.

И Фрэнки помогла ей стереть из памяти этот страх.

Кристи была одной из ее пациенток.

Она перевела взгляд на круто поднимающуюся вверх Мейсон-стрит, которая вела к бару. И побежала вперед.