– Вопрос, – сказал Марвин. – Существует ли формула для расчета приемлемого риска?

Фрэнки почти бежала.

– Нет.

– Вопрос. Тогда как ты оцениваешь, стоит ли рисковать?

– Это субъективное решение, – ответила она, тяжело дыша. – В каждом случае нужно смотреть на обстоятельства.

– Вопрос. Допустимо ли стремиться к удовлетворению своих эгоистических желаний, если оно несет риск для других?

«Не спеши, – хотелось сказать Фрэнки. – Не спеши».

– Наверное, это компромисс. Все зависит от того, насколько сильно ты желаешь чего-то и насколько велик риск.

– Вопрос. Правильно ли рисковать жизнью или счастьем другого человека лишь ради того, чтобы заполучить желаемое?

– Я этого не говорила.

– Вопрос. Ты спишь с Джейсоном?

Фрэнки остановилась.

– Что?! Как ты смеешь спрашивать меня об этом? При чем тут это? Тебя это вообще не касается!

Марвин продолжал идти. Он казался выше, чем в реальной жизни.

У Фрэнки, как ни странно, обострилось восприятие. Шум волн вдруг стал неестественно громким, и ей даже захотелось зажать уши. На песке валялись сотни дохлых рыб; над ними роились мухи, и Фрэнки слышала мерзкое хлюпанье, когда босыми ногами случайно наступала на их разлагающуюся плоть. Горечь морского воздуха забивала ноздри. Все вокруг казалось крупнее, ярче и чрезмернее. Океан. Огромный утес, устремленный в небо. Отец, идущий впереди. Как будто у нее в голове прокручивался фильм.

Фрэнки догнала отца. Его голос зазвучал мягче.

– Я был хорошим отцом? – спросил он.

Она помотала головой:

– Нет.

– Ты добилась успеха.

– Но не благодаря тебе.

– Я мало тебя хвалил?

– Да.

– Ты нужна мне, – сказал отец.

Она вскинула голову.

– Что?

– У тебя десять минут, чтобы спасти меня.

– Что?!

Фрэнки заморгала, и отец исчез. Она осталась одна на пляже. Ветер и волны стали яростнее, как будто она оказалась в самом сердце шторма. Волны ожесточенно набрасывались на берег и, откатываясь, оставляли дохлых рыб. Фрэнки вся намокла от брызг. Она огляделась по сторонам в поисках отца и тут увидела его – силуэт с распростертыми руками на вершине утеса. Он собирался прыгнуть.

– Стой!

Фрэнки закричала, но ее голос потонул в шуме. Она побежала, но ее ноги утопали во влажном песке. Марвин взлетел. Сила тяжести с огромной скоростью потянула его вниз, к ней; с каждой секундой он летел все быстрее. Она в ужасе отвернулась, но все равно услышала глухой удар тела о камни. Когда Фрэнки повернулась, тело отца неподвижно лежало в футах десяти внизу. Она подошла к краю. Его руки и ноги были вывернуты под неестественным углом. Лицо заливала кровь.

Его глаза открылись.

Но теперь это были глаза не человека. А мухи. Выпученные. Его алые губы расползлись в огромную, от уха до уха, улыбку. И он запел жутким фальцетом:

– Фрэн-киии, Фрэн-киии…

Фрэнки завопила и подскочила в своей кровати. Ее тело было липким от пота, и она отбросила одеяло. Теплый солнечный свет заливал комнату. Женщина, в ужасе содрогаясь, всячески старалась очистить свое сознание от сна, однако привидевшийся ей кошмар не поддавался.

Она вылезла из кровати. Снизу донесся запах кофе. Было утро воскресенья. Чтобы прийти в себя, Фрэнки долго стояла под душем. Упругие струи воды массировали спину, она вдыхала насыщенный горячим паром воздух и потихоньку успокаивалась. К тому моменту, когда она вышла из ванной, сон был практически забыт.

Однако бросающий в дрожь фальцет вернулся.

На этот раз он звучал в реальности и доносился из ее собственной спальни.

– Фрэн-киии, Фрэн-киии…

Закричав, она оглядела комнату, но там никого не было. Голос шел из телефона, лежавшего на тумбочке. Кто-то звонил ей, но мелодию звонка таинственным образом поменяли. Фрэнки подбежала к тумбочке, но звонивший уже нажал на отбой. Путаясь в кнопках, она залезла в настройки и в списке мелодий увидела новую:

0001 – Ночная птица

Фрэнки швырнула телефон об стену, и аппарат разлетелся на куски. Как? Как он это сделал? Ведь у нее телефон всегда с собой; она нигде его не оставляла.

Словно издеваясь над ней, опять зазвонил телефон. Только не тот, что разбился о стену. Звонил другой телефон, и из него звучал ее обычный рингтон. Звук был приглушенным. И тут до нее дошло, что ее собственный телефон так и лежит в сумочке. Ее настоящий телефон.

Каким-то образом ему удалось подкинуть ей в сумочку еще один телефон. Этим он как бы говорил: «Один раз я уже подобрался к тебе. Подберусь и еще раз». Он червем вползал в ее жизнь. В ее сознание.

Фрэнки вспомнила, как вчера сидела на скамейке рядом с Тоддом Феррисом. Неужели он?

Или Ночная Птица был среди посетителей «Зингари»?

Фрэнки порылась в сумочке, достала телефон и ответила на звонок. Номер был незнакомый.

– Доктор Штейн?

– Да, кто это?

– Это Христин Смит из «Сан-Франциско кроникл». Я хотела бы увидеться с вами и выслушать ваши комментарии по поводу странных смертей ваших пациентов.

Фрэнки судорожно сжала телефон. Новость уже стала всеобщим достоянием. Скоро она окажется в осаде.

– У меня нет никаких комментариев.

– Есть ли у ваших пациентов повод для опасений? Вы имеете представление о том, как все это могло случиться?

– В настоящий момент я не могу разговаривать с вами, мисс Смит, – сказала Фрэнки. И нажала кнопку отбоя.

Телефон зазвонил почти сразу. Врач не стала отвечать; она знала, что звонит очередной репортер. Слетаются, стервятники… Фрэнки выключила телефон и бросила его в сумочку. В ней росло ощущение дежавю. С Дарреном Ньюманом все начиналось точно так же. Ее жизнь стремительно выходит из-под контроля.

Фрэнки спустилась вниз, налила себе кофе и, взяв чашку, вышла на застекленную террасу. Там уже сидела Пэм и читала газеты на своем «Айпаде». Отгородившись стеной холода, она не подняла головы, когда сестра села рядом.

– Привет, – сказала Фрэнки.

– И тебя туда же.

– Где Джейсон?

– Бегает. – Пэм покачала головой с копной светлых растрепанных волос. Она сидела, положив длинные ноги на соседнее кресло. – Похоже, ты снова знаменита. Ты и в телевизоре, и в газетах.

– Знаю.

– Опять напортачила? Дала кому-то не те таблетки?

– Я тут ни при чем. Это дело рук кого-то другого.

Пэм глотнула кофе.