И о чём я буду с ним разговаривать? Нет, не так. Развлекать беседами.

Единственное желание – бежать. Нужно уносить отсюда ноги. Что-то внутри меня, скорее всего интуиция, вопит, чтобы я ретировалась от двери в царство Аида.

"Это ловушка!" – подхватывает нутро.

Печально улыбаюсь. Как бы не вопила моя душа, а повернуть назад я не могу.

Вытираю ладони о брюки и толкаю дверь, она открывается так же плавно, как и моя, нет ни скрипа, ни скрежета. Ворам бы понравилось.

Заглядываю внутрь. Это кабинет. Обычный непримечательный кабинет. Цепкий взгляд падает на стол, там порядок, но не столь идеальный, как у Зейна и полковника. По центру стола в хаотичном порядке лежат три белоснежных листа. Да вы, мистер, – неряха.

– Входи.

Голос звучит приглушенно, причина этому – Закари находится в соседней комнате. Сглатываю ком и прохожу к единственной двери, не считая входной. Она приоткрыта, но, чтобы попасть внутрь, мне приходится отодвинуть полотно ещё дальше.

Спальня.

Твою ж мать…

Взгляд тут же падает на широкую кровать, она заправлена темно-серым мягким покрывалом. Две огромные подушки стоят идеально бок о бок. С одной стороны кровати расположилась тумбочка, на ней наручные часы и рация. Два окна с двух сторон комнаты. Отсюда можно было бы наблюдать и за закатом, и за восходом солнца, жаль, туман и этого нас лишил. Внутри спальни, прямо справа от входа расположен стол и два стула друг напротив друга. Комната раза в четыре больше моей каморки, скорее всего до моего приезда он хранил там что-то типа обуви. Закари стоит у одного из окон и смотрит наружу. Что он там увидел?

Медленно подхожу к нему и становлюсь немного позади. Сердце бухает о ребра, словно я вошла в логово самого опасного хищника. Один неверный шаг, и он сожрет меня с потрохами. И тогда слово "ужин" заиграет новыми красками. Выглядываю в окно и ничего не вижу.

Закари молчит и даже не поворачивается ко мне.

И я молчу.

Нервы начинают трещать от натуги, и я снова обтираю ладони о брюки.

Какого хрена он молчит?

Чтобы прекратить тишину, произношу первое, что пришло в голову:

– Я пришла.

Закари поворачивается, медленно оглядывает меня с ног до головы, остановившись на глазах, произносит:

– Я заметил. Голодна?

– Думаю, да.

Закари кивает в сторону стола, и мы отправляемся туда. Сажусь и только сейчас замечаю три накрытых крышкой блюда. Стол сервирован на двоих. Но больше всего меня напрягает бутылка красного вина и два бокала на тонких ножках.

Отлично. Значит будем пить.

С каждой секундой я начинаю нервничать всё больше и больше.

– Какой-то праздник? – спрашиваю я.

– Думаю, да, – отвечает Закари.

Он убирает крышки, и я тут же давлюсь слюной. Удивительно, я безумно голодна, но не уверена, что хоть кусок этого великолепия влезет мне в рот и не попросится обратно.

– Так вот как ужинают сильные мира сего, – говорю я, разглядывая мясные стейки, печеный картофель и салат.

Я готова нести всякую чушь, лишь бы не было тишины. Она, словно союзник Закари, и стоит любому звуку смолкнуть, как тишина давит на меня и заставляет волноваться ещё больше.

– Понятия не имею, как ужинают сильные мира сего.

Закари накладывает себе еду, я делаю то же самое. Напряжение никуда не ушло, но я не могу совладать с искушением и пробую мясо. Оно божественно. Прикрываю глаза и медленно жую. Вкуснее вкусного. Сочнее сочного. Прекрасней прекрасного. М-м-м.

Открываю веки и встречаюсь взглядом с Закари, он так внимательно на меня смотрит, что я еле проталкиваю пережёванную пищу в горло.

– К чему все это? – спрашиваю я.

Закари открывает вино и наливает янтарную жидкость в бокалы.

– Мы не с того начали знакомство.

– Возможно.

В голове проносится воспоминание о первом разе, когда я его увидела. Я прыгнула на него со спины, и он завернул меня в каральку.

Закари отставляет бутылку в сторону, поднимает на меня нечитаемый взгляд.

– Я решил попробовать снова.

Что-то не так. Алекс, всё это неправильно и вообще не должно происходить.

Не зная, что делать и как вести себя, поддерживаю разговор, так как могу.

– Хорошо. И все твои попытки проходят под вино? – спрашиваю я, поднимая бокал.

Взгляд голубых глаз безошибочно даёт понять, что я только что ступила на зыбкую почву.

– Нет, это первая. Не люблю вино.

Отвожу взгляд в сторону, но чувствую, как он продолжает на меня смотреть.

Это всё не просто так.

Не думаю, что Закари Келлер делает в этой жизни что-то, не имея на то своего плана. Зейн предупреждал меня о своей матери, я не послушала. С Закари я подобной ошибки не допущу.

– Расскажи что-нибудь о себе, – просит он, и я практически давлюсь глотком терпкого вина.

Бросаю на него взгляд и уточняю:

– Что именно тебя интересует?

Всё это какая-то игра, а я не знаю правил. Я заведомо проиграла. Снова.

Пока внутри меня идёт борьба, Закари продолжает разрезать мясо на мелкие кусочки, так спокойно и размеренно, что это нервирует меня ещё больше.

– Может, о семье, о том, где ты училась, о чём угодно.

Поговорить.

Хорошо.

– Как тебе известно, мамы больше нет, – говорю я, стараясь сбить его с толку. Ведь не принято поднимать больные темы.

Но его это никак не смущает. Закари отправляет в рот кусок мяса и спрашивает:

– Какая она была?

Этот вопрос ставит меня в тупик. О какой части моей жизни поведать ему? Немного подумав, решаю вступить в игру, которую он мне навязывает и, прожевав следующий кусок еды, отвечаю:

– Разная. Она была леди, когда того требовали обстоятельства, а в другом месте и в другое время отбивала свою дочь с помощью ружья. Она могла быть любящей, а могла быть скрытной, и мне порой казалось, что до меня ей нет никакого дела. Когда наша жизнь не знала лишений, мама была… легкой и до безумия родной. Когда мы все потеряли, она стала чужой и далекой. С приходом тумана, я видела её совершенно с другой стороны. Отвечая на твой вопрос, могу сказать – мама была многогранна. Уверена, если бы полковник не… убила её, мама снова бы меня удивила.

Как же больно говорить о ней вслух. Я так и не оплакала её, если начну это делать, то провалю задание и тогда мне придётся оплакивать всех, кто мне хоть как-то дорог.

Закари слушает меня максимально внимательно, словно ему действительно интересно что-то обо мне узнать. Но где-то на подсознательном уровне я понимаю, что это