Теперь уже точно придется смириться, что мы никогда не исчезнем из жизней друг друга. Недавно я читала любопытную статью о прошлом. Сердечками любовь начали обозначать сравнительно недавно, но любили ведь с самого начала. С истоков. Раньше рисовали мужчину, женщину и соединяли их линией. Линия — это связь.

Я смотрю на Миру и понимаю, что мы с Данилом связаны на всю жизнь. Пусть не любовью, но уже и не горечью. У нас есть дочка. И как мы будем общаться, — с ненавистью или по-хорошему — зависит только от нас самих.

— Доброе утро, — говорю я, делая шаг назад, чтобы выпустить Миронова из лифта.

Данил отрывается от телефона, смотрит на меня, на Миру.

Он в белом халате, на плече спортивная сумка. Наверное, плавал в бассейне или тренировался.

— Доброе, — снисходит до ответа.

Выходит в коридор, а потом присаживается рядом с Мирой. Дочка пулей юркает мне за спину и прячется, отвернувшись. Данил тут же выпрямляется и делает шаг назад.

— Ей нужно время, — быстро поясняю я, обнимая Миру. — Она не любит чужих. Боится. А ты к тому же большой. На ее взгляд... опасный, — пытаюсь шутить.

Хотя и на мой взгляд, ты тоже опасный.

— Это правильно, — соглашается Данил. — Чужих нужно опасаться. Отличные базовые установки.

— В этом она явно в тебя, — улыбаюсь я.

Данил осекается и будто даже мешкает. Словно не знает, что ответить. Наверное, я тороплю события и он еще не привык к мысли, что в Мирославе половина именно его генов.

— Вы на завтрак? — переводит тему Данил.

В его глазах штиль. Вчера они метали молнии. Я не забыла.

Двери лифта съезжаются. Мира разочарованно всплескивает руками. Я вновь жму на кнопку вызова.

— Сейчас поедем, дочка. С дядей только договорим. Да, мы в ресторан. Посмотрим, что там есть. Ты уже был? Съедобно?

— Нет пока. Не знаю.

— Присоединишься к нам? Если хочешь, — добавляю я.

Мира с любопытством выглядывает из-за моей спины.

— Если найду подходящую одежду, — строго произносит Данил. — Соответствовать будет сложно, — добавляет, окидывая меня взглядом.

Я улыбаюсь, догадываясь, что он шутит. Уголки его губ также трогает быстрая улыбка. Это был комплимент.

— Да, мы сегодня нарядились. Мира любит платья. Вообще, я долгое время одевала ее в основном в шорты или легинсы: думала, так удобно бегать. В садике особенно. А потом воспитательница рассказала, что во время танца девочки должны были взяться за подол юбки и покрутиться. А у Миры подола не было. Солнышко не получилось, и она расплакалась. Теперь вот ходим только в платьях. И я соответствую. — Оглядываю себя.

— Ого.

Не уверена, что ему интересны проблемы двухлетних девочек на уроках музыки в садике. Я вообще ни в чем не уверена, когда дело касается Данила. Еще вчера была настроена солгать ему насчет Мирославы. Особенно после вечера с Лёшей. Мы хорошо поговорили по душам, я еще раз убедилась, что у нас есть чувства друг к другу, а Данил в нашей жизни лишний. Сейчас же...

Мне просто нужно что-то говорить. И я говорю. Не о себе же рассказывать.

— Кто бы мог подумать, что это так важно, — произносит Данил, вновь нахмурившись. Аккуратно подбирает слова.

— Да, внешний вид, все дела, — пожимаю плечами.

Двери лифта, слава богу, разъезжаются! Мирослава тянет меня вперед, не утруждая себя тем, чтобы попрощаться с отцом. Я же киваю Данилу и захожу, наконец, в лифт. Двери смыкаются, мы едем вниз.

Сердце колотится. Интересно, я когда-нибудь начну реагировать на Миронова спокойно?

Как бы там ни было, моя тактика сработала: первым Данил не нападает. Если стараться с ним по-хорошему, то, наверное, получится договориться. По крайней мере по большинству вопросов.

Если же резко дернуть одеяло на себя, я рискую вновь услышать что-то вроде: «Сейчас условия будешь ставить не ты». При одной мысли волоски дыбом.

Крепче сжимаю ладошку дочери.

Мама уже в ресторане. Заметив нас, она подскакивает с места и машет руками. Увидев бабушку, Мирослава радуется. Подбегает к ней и начинает вставать в эффектные позы. Мама восхищается платьем и красотой внучки. Я улыбаюсь практически не нервно.

— Мама, к нам, возможно, за завтраком присоединится Данил Миронов, — говорю как-то хрипло. Веселый тон кажется до смешного неуместным, но почему-то я выбираю именно его.

Мама округляет глаза, моргает.

— Миронов? Тот самый, который... Данил? Кулак с хутора?

— Да. Мы встретились у лифта. Он обещал переодеться и спуститься в ресторан. — Я помогаю Мирославе залезть на стул. — Сейчас принесу тебе кашу. А потом десерт.

— Я буду блинчики с вареньем, — уведомляет меня персиковая принцесса.

— Немного каши. Чуть-чуть, — прошу я.

— Блинчики. — Мирослава сводит брови вместе.

— Три ложки каши, а потом блинчики. — Показываю на пальцах, в глубине души надеясь, что удастся запихать хотя бы пять.

Впереди долгий день, полный впечатлений. Нужно хорошо подкрепиться.

Дочка кивает.

— Миронов тоже прилетел на конференцию? — спрашивает мама. — Столько лет его не видела! — говорит она так, будто раньше они каждый день пересекались.

Мамин бывший муж и по совместительству наш с Варварой отчим ненавидел Миронова. Будучи полицейским в станице, он всеми способами старался подставить Данила. Не трудно догадаться, что ничего у него не вышло. Однажды отчим косвенно участвовал в заговоре: плохие люди планировали поджечь поля и амбары Данила. А я узнала и сдала его. Спасла хутор.

— Да, мы увиделись еще вчера. Случайно. Потом разговорились.

Мама знает, что я встречалась с Данилом перед его свадьбой и что тот подарил мне очень дорогую машину. Она думает, что он сделал это, чтобы откупиться от любовницы.

В моем кармане сотовый. В нем сообщение от Миронова: «В понедельник займемся установлением отцовства».

Скрывать дальше некуда.

Фух. Господи, дай мне сил!

— Мамуль, помнишь, я говорила, что Мира не может быть дочерью Миронова? Так вот. Я лгала. Были причины.

Мамино лицо вытягивается.

— Я за кашей и блинчиками. Поговорим позже, — добавляю быстро и иду к шведской линии.

Беру поднос, набираю все то, что дочка любит. Раскладываю по столу тарелки. Потом делаю еще один рейд и набираю еду себе: кофе, сок, омлет.

Когда я возвращаюсь к своим, Данил появляется в дверях. И конечно, сердце опять сжимается. Адреналин впрыскивается в кровь.

Миронов свеж и собран. Одет в темные джинсы, белую рубашку. Под стать принцессе в персиковых кружевах. Я хочу пошутить об этом, но решаю прикусить язык.