Дальше хочу сказать, что у нас с тем парнем были чувства, но они быстро прошли. Мы расстались. Я узнала, что беременна, а он к тому времени улетел учиться за границу. Но я приняла решение рожать.

Однако рот не слушается.

Эта легенда так часто была мною озвучена, что сейчас, по идее, должна по накатанной проскочить.

Данил садится ко мне спиной, опираясь на матрас. И я спускаюсь на пол. К нему.

Рядышком сижу теперь. Хорошо так. В нескольких метрах спит Мирослава.

— Он меня изнасиловал, — говорю я.

Данил напрягается, я чувствую движение слева и закрываю глаза. Никому об этом не рассказывала никогда, кроме врача в больнице.

— Уже всё в порядке, я это пережила. Не было какого-то ужасного кошмара, как показывают в криминальных драмах. Он позвал на праздник, я думала, там будет обычная вечеринка. Много людей, весело. Я трезвая была, честное слово. Не пила алкоголь. Но при этом было как-то дурно. Захотела уйти, он не пустил. Я поняла, что не вырваться. Поэтому затаилась, а когда он потерял бдительность, оттолкнула и бросилась бежать! Фух! Не понимаю, как удалось. Но я вылетела на улицу с чужой курткой и босиком! Так замерзла, пока неслась по городу несколько километров! Думала, пальцы отморозила, но ничего, отогрелась дома.

— Пздц, блть, — произносит Данил.

Я рот рукой закрываю. Он злится сильно. Интуитивно начинаю поглаживать его по плечу, успокаивая. Он дергается.

— Вот такая я глупая была. Больше никогда... ни в какие бары... ни на какие вечеринки... Только с Лёшей начала выходить. А так... не рисковала.

— Я его найду.

— Он улетел в Штаты учиться. Я случайно узнала потом. Он из компании Ленки, она думала, хороший парень.

— Найду в Штатах, не проблема.

Я улыбаюсь.

— Об этом никто не знает. Ни одна живая душа, кроме врача. Ты тоже никому не говори. Ладно? Не хочу, чтобы кто-то знал.

Данил молчит.

— Данил, Даня. — Я поворачиваюсь к нему. — Посмотри на меня.

Он не слушается. Боже, как сложно рассказывать о таком мужчине! Мы никогда не будем вместе — слишком поздно. Мы всего лишь бывшие влюбленные.

— Пожалуйста, просто знай, что я наговорила тебе эти страшные вещи тогда только потому, что утром увидела две полоски на тесте. Понимала, что ты не простишь. И не поймешь. Я саму себя не понимала. Но рассказать тебе не могла. Сейчас уже могу. Успокоилась на этот счет. А тогда... Даня, я не могла тебе сказать. Казалось, что тебя защищаю. Что ты будешь счастлив без меня.

Он поднимает глаза.

— Ты приезжала за помощью?

— Да, — говорю ему. — Но всё случилось так, как случилось. К лучшему. Ты женился на девушке, на которой планировал жениться еще до встречи со мной. И у вас всё хорошо, правда?

— Правда, — подтверждает он. Делает паузу. — Мне спокойно. Мы заключили соглашение. В рамках него всё отлично. Идиллия. Без измен и подстав.

— Без крысятничеств? — Я склоняю голову набок.

— Ни разу, — отвечает Данил с легкой улыбкой. — И не буду.

Зависть и ревность больно колют в груди. Но я справляюсь.

— Вау, — восхищаюсь вслух.

— Ага. Жить как-то надо было. Ну а Злата... Мне с ней комфортно. А ей со мной. Что еще нужно?

Ревность и зависть становятся слепящими.

Нам с ним нельзя видеться. Слишком рано. Пока еще слишком остро.

— Мы с ней в Москве встретились. Я после разговора с тобой туда поехал, дела были. Она помогла просто так, без условий, хотя до этого я во второй раз ее с хутора вышвырнул, — поясняет Данил и добавляет задумчиво: — Ну я и подумал: почему бы и нет.

— Помогла? Как?

— У нее родственник работает секретарем в Верховном суде, — рассказывает Данил. — Он мелочь, но сученыш компанейский, все его там любят и ценят. Через него удалось добиться многого.

Я бы помочь ему не смогла. Мои родственники сами нуждаются в помощи. Я всё правильно сделала. Да ведь?

— Я наслышана, что сняли судью, — говорю медленно.

— Двух судей. Небольшой переворот совершили. На самом деле моих заслуг там мало. Когда начали распутывать ком, пошло по накатанной. Такие дела повсплывали! Самое сложное, как обычно, — это запустить процесс.

— Круто. И как будто невероятно.

— Ну, в общем, да. Мы сражались больше года. Потом радовались. — Он поджимает губы.

Со Златой. Она ему помогла сражаться и была рядом, когда настало время праздновать. Ревность-ревность-ревность.

— Я в то время будто болел тобой. Осознавал, что это ненормально, но остановиться не мог. Я бы тебе жизнь сломал, если бы в покое не оставил, — говорит Данил. — Таким Лёшам бы руки-ноги поотрывал на раз-два. Меня бы ничего не остановило. Одержимость мозг плавила. Тобой. Ну а свадьба... Только так можно было отступиться.

Меня колотит. Зубы сжимаю.

— Не бойся, уже всё хорошо, — продолжает он с легкой улыбкой. Толкает меня в плечо своим. — Я действительно просто хотел на тебя посмотреть. Я ж тебя совсем девчонкой помню. А тут ты выступаешь... уверенная в себе. Студентка. Молодец, одним словом.

— Спасибо. Ты тоже огромный молодец! — горячо заверяю я.

— Но жаль, что я тебе не помог тогда.

— Ты помог. Я квартиру купила.

— Если бы знал, что случилось, я бы в покое ситуацию не оставил.

— Тебе не надо было знать. Тебе было бы больно.

— Куда больнее. — Данил улыбается.

Потом бросает взгляд в соседнюю комнату. Там в темноте спит Мира. Кажется, он впервые смотрит в ее сторону.

— Всё равно не верится, что у тебя есть дочка.

Данил поднимается на ноги. Я тоже встаю. Сердце колотится.

— И мне иногда не верится. До сих пор. Но я ее очень люблю. Она такая... боже, замечательная во всем!

— Красивая девочка, — кивает он. — Характерная.

Мне физически плохо. Голова кружится от количества вранья. Держу в руках свою гранату, и мне тяжело. Так тяжело! Наши миры стоят крепко, они целы.

Я же... всё думаю и думаю, была ли в его глазах та искра надежды или я себе ее придумала? Сейчас там снова пусто. Спокойно и пусто.

А я хочу зажечь! Глаза его зажечь!

Мы прощаемся.

— Извини за напор, — говорит Миронов снова исключительно вежливо. — Я когда справки навел и узнал, что у тебя дочь, которая родилась в мае, да еще и Мирослава, почти как моя фамилия, надумал себе лишнего.

— Да, понимаю, — киваю быстро.

Мне дурно. Упаду сейчас. Мы снова прощаемся.