это все объяснять Мусе. Мужик он ревнивый – тут и к бабке ходить не надо. Может кровь взыграть. И что мне тогда делать? Вообще ведь непонятно.

Тяжелая корзина перекочевывает с рук на руки. Я как падчерица из Двенадцати месяцев. Только у той были подснежники, а у меня – роскошные лохматые тюльпаны. Тоже, кстати, белые, с красивым и едва заметным градиентом в зелень. Невольно наклоняюсь понюхать. Радостная улыбка растягивает губы от уха до уха. Потому что бутоны действительно пахнут тюльпанами! Такая редкость сейчас…

В кармане булькает телефон. Просматриваю всплывший пуш.

«Ваш заказ выполнен. Оцените или оставьте отзыв».

Мой заказ? Перевожу растерянный взгляд на корзинку, когда меня осеняет! Закусив дрожащие от смеха губы, возвращаюсь в комнату.

– Спасибо, что заказал букет. И оплатил его с моей карты.

Я без претензии. То, что Муса не пропустил спич про цветы и тут же подсуетился, дорогого стоит. Тот же факт, что в целях конспирации он сделал это через приложение в моем телефоне, вызывает лишь желание рассмеяться. Кажется, такие истории обычно и передаются в качестве семейных преданий детям.

– Понравился? – ничуть не смутившись, по-драконьи пуская дым, интересуется Муса.

– Еще как, – втягиваю губы, ставлю корзину на стол и подхожу к нему, чтобы обнять. – Спасибо, – касаюсь груди губами. – Очень щедро, – все же не упускаю возможности его немножечко уколоть.

Муса в ответ на это отстраняется. Я откидываюсь в его руках, с удивлением глядя снизу вверх, когда тот вовсе отходит, вертя головой по сторонам. А найдя брюки, подхватывает их и достает портмоне.

– Да я же просто пошутила, – теряюсь.

– А я нет. Вот. Компенсация, – кладет на стол пару крупных бумажек.

Даже спорить с ним не берусь. Если честно, я пока вообще не понимаю, как такой мужик, как Гатоев, будет мириться с тем, что мои доходы на порядок выше его. Что я в принципе такая, какая есть: яркая, свободная и очень успешная. То и дело где-то мелькаю: в прессе, на телевидении, приковывая к себе внимание. Сможет ли он находиться в моей тени и чувствовать себя при этом комфортно? Или я слишком много хочу?

Нарушая стройный ряд мыслей, опять кто-то звонит в дверь.

– Еда, – комментирует Мусса, натягивая на голый зад боксеры. Возвращаюсь к двери. И все повторяется. Когда курьер уходит, Гатоев забирает у меня из рук увесистый пакет и относит на барную стойку. Естественно, у него даже мысли нет помочь мне их разобрать. Вздыхаю. Нет, все же нам нелегко будет. Ненавязчиво так прошу выложить шашлык на тарелку и открыть вино, пока сама раскладываю салат. Несказанно меня обрадовав, он нехотя подключается к процессу. Хищный зверь, но дрессировке вроде бы поддается. Или нет? Так-то волка не увидишь ни в одном цирке мира.

Окончательно загнаться не получается лишь потому, что у нас разговор завязывается. Обычный. Ни о чем. О детстве, родителях, каких-то незначительных эпизодах из жизни. А ведь мы впервые вот так дружески с ним болтаем. Моей работы тоже касаемся. Рассказываю, сколько сил уходит на то, чтобы минимизировать последствия последних событий. О том, что планируется корпоратив. И даже не делаю тайны из того, что мы с Димкой ездили в гончарку. По лицу Мусы никак не понять, что он по этому поводу думает. Я стараюсь выглядеть невозмутимо.

– Он Сидельника тоже пинал, представляешь?

– И что? – сощуривается.

– Да ничего. Просто интересно, как у Ярика-мудака родился такой сын. Вот и не верь после этого в то, что воспитание и среда гораздо важнее генов.

– Ты просто себя успокаиваешь.

Я так устала, что уже клюю носом, но замечание Мусы заставляет проснуться.

– Почему это?

– Я про анкеты осеменителей, которые ты изучаешь.

– А что с ними не так? – невольно подбираюсь.

– Все. Ребенок должен быть родным и желанным обоим родителям. Это же не игрушка.

– Тут я с тобой спорить не собираюсь. Но что делать женщинам вроде меня? Если не складывается. Оставаться бездетной?

Нет, я же понимаю, что глупо и рано после нескольких дней знакомства что-то от него требовать. Я и не требую, нет. Просто наивно надеюсь, что он найдет такие нужные мне сейчас слова. Вроде – не спеши, давай посмотрим, как у нас сложится. Ну, или что-то в этом духе. А вместо… В уши берушами забивается горькая тишина.

Обижаться мне не на кого. Но обиде плевать на логику. Она распускается в груди диковинным сорняком. И тут Гатоев, вставая из-за стола, нехотя замечает:

– Просто не торопись.

Это же то, что я хотела услышать? Не знаю… Наивная дурочка во мне, конечно, тут же трусливо цепляется за эту мысль. Перетекаю в его объятья. Лащусь, выпрашивая хоть немного тепла. Муса неловко треплет меня по макушке.

– Не знаешь, как долго это еще продлится? Меня страшит неизвестность.

А еще мне хочется перестать прятаться. Мы же не в шпионском боевике! Правда, этого я не добавляю, чтобы его не спугнуть.

– Тебя никто не тронет. Живи спокойно.

– Точно? Откуда ты знаешь?

– Не могу сказать, но инфа – сотка, – криво улыбается Гатоев. – Учись отпускать контроль, женщина, есть вещи, которые надо отдавать на аутсорсинг серьезным дядям. Иначе ты себя просто загонишь.

Опять проносится та же мысль – однажды я уже отдала, и что же? Но я покладисто киваю. Потому как… ну правда. Что еще мне остается?

– Я поеду. Поздно.

Да. Я тоже очень устала. И как бы ни хотелось его остановить, предложить остаться до утра, понимаю, что мне нужно переварить в одиночестве события этого вечера. Провожаю Мусу до двери. Привстаю чуть-чуть на носочки, будто опять выпрашивая поцелуй. И к моему большому удивлению, он получается таким сладким и нежным, что коленки начинают дрожать, а по пищеводу растекается жидкий огонь, как если бы я коньяка хлебнула.

– А, да. Вот еще…

Муса достает из кармана телефон. На этот раз не кнопочный, а дешевый китайский смартфон.

– Что это?

– Для связи, – ворчит. – Там мой номер вбит и установлен мессенджер. Как опять себе всякой херни придумаешь – пиши.

Он невыносим. Но я улыбаюсь.

– Постараюсь ничего не придумывать. Ты вроде бы доступно объяснил…

– Что?

– Что я твоя женщина. А по поводу звонков не волнуйся. Я не из тех, кто будет строчить по сто