к воде. Ели макушками касаются синего, как Димкины глаза, неба. Вокруг – дорогие сердцу люди. Мои единомышленники. Со многими из присутствующих я бок о бок работаю долгие годы. И оттого это щемящее чувство родства в прямом смысле распирает ребра. И да, было страшно. Но ведь оно того стоило. Примерно эту мысль я и озвучиваю, необычно растрогавшись под конец. Наши тоже сидят, носами хлюпают. Юрий Иваныч даже глаза вытирает старомодным платочком, который ему в обязательном порядке кладут в карман.

Меня затапливает любовью и благодарностью страшной силы. Это ведь на самом деле невероятно – участвовать в таких великих, по-настоящему важных проектах. А уж тем более их возглавлять. Многие ли менеджеры вообще могут похвастаться тем, что им удалось из ничего создать продукт мирового уровня? Или даже просто в нем поучаствовать. Нет, конечно.

Я – большая счастливица. Стоит почаще себе об этом напоминать. И своей команде тоже.

После нескольких бокалов, когда разговор и споры становятся еще более оживленными, кому-то приходит в голову идея позвонить моему папе. Не вижу причины, почему бы этого не сделать. Он будет только рад лишний раз убедиться, что дело всей его жизни процветает. Да и опять же со многими присутствующими он работал. Разговор выходит очень душевным. Папа много смеется. Мы тоже. Вспоминаем какие-то случаи из прошлого. Потихоньку рассказываем о проблемах, с которыми столкнулись в настоящем. Отец посвятил нашему делу более пятидесяти лет. Я пока только пятнадцать. И знаете что удивляет? Насколько сильно раскрутился маховик прогресса. Все ускорилось просто до нечеловеческих скоростей. И я вроде бы поспеваю, да… А все равно ловлю себя на мысли, что так не может продолжаться долго. Человеческая цивилизация вот-вот выйдет на плато, а что потом? Неизвестно. Но очень интересно.

Особенно, конечно, активничает академик. Они-то с отцом – не разлей вода. Нахваливает Димку на все лады. А тот, блин, так трогательно смущается. По крайней мере, я думаю, что смущается. Не зря же у него горят кончики ушей, пусть и держится он весьма уверенно, а его улыбку, кажется, не сотрет и половая тряпка.

Постепенно разговор в обязательном порядке перетекает на характеристики наших движков, что неизбежно приводит к спору. Я не участвую. Просто прикрываю глаза и позволяю себе унестись в детство. Где было все то же самое.

– Шевроны на соплах снижают шум!

– …Тяга до четырнадцати тонн силы уже сейчас. В новом поколении мы стремимся к пятнадцати-шестнадцати. А на супертяжелые самолеты – тридцать пять.

– Ага. Мечтайте. Когда это будет? Лет через двадцать?

– Нам бы композитные лопатки, а не пустотелый титан!

– Так ведь нет подходящего материала, а титана у нас – хоть жопой ешь!

– На небольшие двигатели – это вообще бессмысленно!

– Погодите, друзья, не будем забывать, что уже есть прототипы и композитных… Не все так плохо в нашем королевстве.

– Да чего это плохо?! Никто и не говорит. Топлива больше жрет, да. Но благодаря лучшей аэродинамике мы можем поддерживать заданную скорость полета при меньшей тяге, что автоматом сокращает расход. Амалия Станиславовна! Вы почему молчите?!

Открываю один глаз. Боже, как же хорошо! Улыбаясь во весь рот, замечаю:

– Если буду с чем-то не согласна, скажу.

В итоге разговор заканчивается лишь тогда, когда заряд в моем смартфоне критически падает. Наливают еще. Поспевает шашлык. И овощи прямо с гриля.

– У тебя замечательный батя, – говорит Дима, когда все опять разбредаются по территории.

– Ты тоже ему понравился.

– Это мой бич. Почему-то я нравлюсь всем.

Смеюсь, откинув голову.

– Самомнение у тебя, Димочка, размером с Эверест.

– А что я такого сказал? Знаешь как это иногда бесит? Я тот самый сын маминой подруги, которого ставят в пример. Из-за этого я однажды лишился друга.

– Серьезно?

– Угу. Оказывается, Дана всю жизнь доканывало, что его мать чуть что – меня в пример ставила.

– И что?

– Ничего. Накипело у чувака. В один момент он некрасиво меня кинул. Мы с ним в одном проекте были задействованы, ну и…

– Ужас какой.

– Да нет. Обычный жизненный урок. А учусь я быстро.

– Это заметно. И вообще я восторге от того, что ты делаешь. Очень рада, что мы в одной команде.

– А я рад, что ты сформулировала это именно так.

– Как? – вскидываю брови.

– Не в моей команде, а в одной. Вроде одно и то же, на первый взгляд, а если присмотреться – нет.

Димка с шипением открывает баночку пива и с удовольствием к ней присасывается. И наши взгляды опять притягиваются. Всего на секунду. А потом у меня опять телефон звонит. Муса! Будто что-то почуял мой волк. Мажу пальцем по экрану и бросаю короткое:

– Да, дорогой… – прежде чем отойти. Пусть Димка слышит.

– Дорогой?

– Эм… У тебя какие-то проблемы с этим словом?

– Просто так ты меня еще не называла.

– А-а-а. Ну, у нас все впереди. То ли еще будет.

– Избавь меня от котиков и солнышек. Терпеть этого не могу.

Закатываю глаза. Если честно, в подобной бесцеремонности имеются и свои плюсы. Например, он прямо говорит о том, что ему не нравится.

– Принято к сведению, – усмехаюсь я, Гатоев недовольно сопит:

– Вы там еще не нагулялись? Может, за тобой заехать? У меня выдался свободный вечер.

– Как? Разве я тебе не говорила, что планирую здесь заночевать? В баню сходить. И в бассейн под открытым небом. Теплый!

– Тогда не буду отвлекать. Спишемся позже.

Связь обрывается. И вроде ровно он это все сказал. А можно не сомневаться – не одобрил. То ли мои планы щеголять перед посторонними мужиками в купальнике, то ли сам факт, что я его компанию предпочла другой.

Ну и флаг в руки, как говорится.

Иду к себе в комнату, чтобы переодеться. Как директору мне полагаются отдельные апартаменты. Другие сотрудники живут по два-три человека в номере. Переодеваюсь в скромный сдельный купальник. Накидываю банный халат, заранее захваченные с собой сланцы и иду в баню. У народа она почему-то не пользуется популярностью. Может, следуют правилу, что выпившим туда лучше не соваться. А я-то не пила. В первый заход долго не сижу. Чуть пропарив кости, иду смыть с себя первый пот и поскрабиться. Во вторую ходку сижу чуть дольше, жалея о том, что меня некому поколотить веничком. Выхожу к бассейну. И