я так тебе скажу, Ваня… Толку-то было — не много! Кого — повыгоняли, кого — посадили даже! И всё — как по хрену всем! Мало, что изменилось…

Сержант, откинулся на стуле и мельком осмотрелся вокруг. Прикурил папиросу:

— Только… порядка-то больше не стало! Это ты, Ваня, в войсках не был. Вот у народа и представление, что… все хорошо у нас. Где там! И пьют, и ни хрена не делают! Отцы-командиры… мать иху так! На службу хер кладут. Бойцы либо дороги строят… и прочие коровники. Ну — это еще ладно, это — дело доброе, нужное! А то ж — просто пьют и хер знает, чем занимаются! Бардак — страшенный! И пиздят все и всё… что плохо лежит. А потом — на самогонку по деревням меняют!

Ильичев прищурился, что-то вспоминая.

— Ведь до чего доходит! У нас, в Хабаровске, в городе, где… мать его! Штаб округа! До нас доводили… да и так — по слухам. Трое командиров «нализались» до поросячьего визга в ресторане, и ну, значит, морду официанту бить! Чего-то им не понравилось, ага! Шум, гам… Милиция прибежала! А эти… краскомы! Давай в милиционеров стрелять! Бой целый получился, представь! Одного из милиции — подстрелили, другого — ранили. Ну и их тоже… один — убит, двое — раненых! И это — Рабоче-крестьянская красная армия, Ваня! По полкам и батальонам — пьют по-черному! У нас в батальоне — двое придурков напились, дежурному по части морду начистили! Но в нашем батальоне — еще ничего! Это — редкость была! А в других частях…

Ильичев наклонился к Косову, зашептал яростно, прищуриваясь от папиросного дыма:

— А потом… как прижало когда! Эти краскомы бойцов на японские пулеметы повели. И ведь артиллерия — была! Но где эти пушки, а где — батальон! Это ж… договорится надо. Как это? Во — наладить взаимодействие родов войск! А как они наладят-то?! Они ж — ни хрена не умеют и не знают! И, что самое хуевое — не хотят! Вот… и ложили там бойцов, как рожь спелую… под серпы!

Потом Ильичев выпрямился, докурил папиросу и успокоился:

— Я тебе так скажу, Ваня… Вот по слухам — Блюхеру и еще многим там… с большими ромбами и звездами — «карачун» навели. И… и правильно сделали! Только… мало! Частым гребнем надо, частым-частым! А то… барами себя почуяли! Сидели там… вкусно ели, пили — сладко. Дома, как говорят, у них — двухэтажные! Блядей у каждого — что твой гарем! У каждого — машина под жопой. А мы, Ваня, снаряды те, к «полковушкам», за пятнадцать верст на горбу перли! И — на пулеметы, блядь… частой цепью!

Косов несколько растерялся от напора сержанта, поглядывал по сторонам. Но и народу в пельменной было немного, да и говорил Ильичев все же тихо…

— Степ! Так чего ж ты тогда… в училище, да в армию? Если там такой бардак?

— Чего, спрашиваешь? Да вот… думаю — может не везде такое блядство, а? Или — может все же порядок наведут? Вот у нас же в батальоне… не совсем уж все плохо было! И командиры были такие… нормальные. В большинстве! Если дать им пинка — и от алкашей избавятся, и порядок — наведут, и бойцов — учить начнут. Армия — армией станет.

— У меня вон… батя, да дядья еще… Они ж рассказывали, какая дисциплина при царе была. Субординация! — поднял палец вверх сержант, — служили же все наши! И с Крестами даже с империалистической многие пришли. А что офицеришки любили нижним чинам в рыло заехать… Так я тебе скажу — иной раз… вот прямо — надо вдарить! Надо! Стоит такая вша полупьяная перед командиром и выебывается! И ничего с ним не сделать! На «губу» отправишь? Да ему же и лучше — он же там отоспится, сволочь, пока другие службу тянут, да работами разными занимаются! Вот и думаю… может поймут у нас наверху… ну — Ворошилов там с Буденным, что пора уже порядок наводить. Сейчас вроде взялись, и… опять — через жопу! На кой хрен командиров из бывших всех повыгоняли? Нет… не спорю — кого и надо было! Только молодые командиры — тоже… не все так хороши! Долбоебов и распиздяев — хватает! Там же как — пришел он после училища… Думает — ну сейчас я горы сверну! Будет — лучший взвод, лучшая рота! Карьера попрет — петлицы менять замучишься… А потом… завертит его вот такой бардак… Смотришь через пару лет — а нет того комвзвода! А есть — мудак, который кроме водки и еще чего-нибудь… не видит ни хера!

Снова закурили.

— Ты, Ваня, фильм «Чапаев» смотрел? Вот… так примерно дело и обстоит… с дисциплиной. Ну — может получше немного… все же.

— М-да… Ты это… Степа. Ты эти разговоры ни с кем больше не веди, ладно? А то… плохо может выйти! — пробормотал Косов.

— Да ладно тебе! Я на людей посмотрел уже… мало-мало понимаю, с кем можно, а с кем нельзя. Думаешь… мы с Захаровым об этом не говорили? Да и с тем же… Верейкисом тоже. Многие же понимают, что не годится так-то…

Когда собрались выходить, Косов снова постоял, покурил на крыльце пельменной, дожидаясь, пока Ильичев полюбезничает напоследок с буфетчицей.

«Мосты наводит, кобелина!».

Математика сдалась Косовым тоже — вполне себе легко. Все-таки что-то помнилось со школы и училища, да и прошлой зимой иногда… нет-нет да посиживал с учебниками. В перерыве между блудом и убийствами, ага!

На следующий день, в числе прочих, он пробился к стенду с результатами экзаменов.

«Ага… так… Косов… Косов. Где же эта «К»? Вот… Русский язык… Четыре. Ну-у… следовало ожидать. Где-то все-таки я напортачил с этими знаками препинания или… орфографией. Она немного отличается от той, к которой привык в будущем. Нормально, чё! Думаю — пойдет!».

Они снова прогулялись с Ильичевым по городу. Только в пельменную — не пошли. Как сказал сержант — «Дама должна созреть!».

Зашли на другой рынок, прикупили «на пожрать» на вечер. Так прогулялись, глазея.

— Слушай, Степа! Я вот чего-то… не пойму! Откуда здесь… и на том рынке тоже…