выбор — это чушь собачья. Ты можешь принять миллион решений, а в результате окажешься там, где и должна. И неважно, какими путями ты доберешься до нужной точки, Ата. Главное, что ты в ней окажешься. Выбирай дороги сама. Я буду ждать тебя в конце пути.

Беата застыла. На секунду ей стало жутко и одновременно хорошо, будто она вглядывалась в ночное небо, усыпанное звездами, гадая, что они скрывают. Что ждало ее впереди? Дойдет ли она? Какой станет, когда заставит этот мир поклоняться Калунне?

И кто такая эта Ата?

— Эй, о чем вы там шепчетесь? Я тоже хочу знать! — возмутилась Валери.

— Узнаешь в свое время, котенок. Нет, ты сотворишь это знание, — Калунна лукаво улыбнулась. — Творить самой куда интереснее, чем просто изучать.

— Само собой, но я тоже хочу услышать все наши тайны! Что ты ей сказала?

— Нам пора лететь обратно, — Беата потрясла головой и схватила метлу, — уже начинает темнеть. Мы можем сбиться с пути.

— Не собьетесь. Идите домой, мои маленькие, и ни о чем не беспокойтесь, — Калунна отступила и исчезла в вересковых пустошах.

— О, она опять это сделала, — Валери рассмеялась, — Беата, оглянись!

Та поморгала и застыла.

Они стояли на краю Хисшира.

— Калунна не любит океан, — невозмутимо сказала Валери, — вечно отправляет подальше от него, будто боится, что мы утонем, если нас оставить без присмотра. Все, я домой. Отлично полетали, правда?

— Правда, — выдохнула Беата и зашагала к деревне, вскинув метлу на плечо.

В чем все-таки был смысл того образа из чашки? Неужели метла нужна была ей ради одного дружеского полета к океану?

* * *

Неделя прошла спокойно, но к концу произошло событие, усложнившее жизнь Беаты еще сильнее.

В Хисшир приехал отец Вирджил.

Он выглядел ужасно: бледный, осунувшийся, с глубокими тенями под глазами. Время от времени он тер виски и морщился: его явно донимала головная боль. Проходя сквозь кусты вереска возле дома Беаты, он запнулся и упал, а одна из ветвей хлестнула его по щеке.

— Да что ж такое, — пробормотал он обреченно, — госпожа Хоффман, простите за беспокойство, но мне очень нужна ваша помощь.

— С чем же? — Беата помогла ему подняться.

— Меня, похоже, сглазили. Всю неделю я отвратительно себя чувствую, бью и роняю вещи, а мое невезение просто зашкаливает. Чуть не спалил собственный дом, пытаясь сварить кофе, а мои булочки то падают в грязь, то оказываются черствыми и невкусными, ведь мне случайно продали те, которые собирались выкинуть, — отец Вирджил попытался улыбнуться, но улыбка получилась какой-то жалобной, — но с этим я справлюсь. Однако Александр не отвечает на мои звонки и не открывает мне дверь, когда я прихожу в его дом. Я уверен, что он там, я видел его в окно, но, похоже, он не желает со мной разговаривать. А ведь я просто пытался ему помочь. На службе его не видели уже неделю. Голди обещала, что я пожалею о своих действиях, и вот я жалею. Я боюсь, что она заколдовала его.

— Ваша «помощь» обернулась наказанием для них обоих, — холодно ответила Беата, — Калунна — это не Голди, она — вересковая богиня, и с ней шутки плохи. Александр пострадал за то, что укрыл вас от призрачного пса. Сколько еще вы продолжите упрямиться?

Отец Вирджил потер виски и болезненно сморщился.

— Он заколдован?

— Да, но его наказание завершится завтра. Оно оказалось ему по силам. Он знал, на что шел.

— Нужно было все-таки вызвать полицию. Этой особе не должно все сходить с рук.

Беата раздраженно вздохнула.

— Полиция Морланда подчиняется культу Калунны. Голди — помощница мэра и обладает большими связями. Полиция скорее арестует вас, чем ее. Но ваши обвинения — ложны. Голди соблазнила Александра, но не околдовывала. Культ Калунны возглавляю я, а не она. Прекращайте играть в детектива, пока не пострадали. Не лезьте в это дело.

Отец Вирджил помолчал.

— Вы не пригласите меня на чашечку чая? Вообще-то, я вез вам торт из нашей любимой кондитерской, но упал, спускаясь с поезда, и уронил его. А обратный поезд только через несколько часов.

Беата едва не предложила ему идти пешком, но сообразила, что с порчей на слабость и неудачу отец Вирджил гарантированно заблудится в лесу и в нем же сгинет.

— Идемте.

Он обрадовался так явно, что Беате стало стыдно.

— Вы не могли бы позвонить Александру и дать мне с ним поговорить? Я очень беспокоюсь за него.

— Ваши действия и без того принесли ему кучу неприятностей. До вашего приезда у него все было отлично. Я позвоню ему вечером и расскажу о вашем желании, а он сам решит, хочет ли с вами общаться. Так пойдет?

Отец Вирджил тяжело вздохнул.

— Что ж, придется довольствоваться малым. Честно говоря, я хотел попросить вас еще кое о чем. Голди из мести явно навела на меня порчу. Не могли бы вы помочь с этим? Вы — единственная знакомая мне ведьма, с которой у меня хорошие отношения. Мы ведь можем считаться друзьями после наших чудесных посиделок?

Беата окаменела.

Так стыдно ей не было никогда в жизни.

Отец Вирджил смотрел на нее, ожидая ответа. Все верно, он с самого начала пытался поладить с ней, а Беата подкрепляла это ощущение, постоянно навещая его со сладостями. Они были знакомы больше месяца, и за это время не было ни одной недели, когда Беата не приходила бы к нему. Он легко простил ей неловкую ситуацию с голыми ведьмами и не стал мешать в очередную среду, хотя мог бы запереть церковь или забрать ковер и жаровню. Он действительно относился к ней по-дружески.

А она навела на него порчу, чтобы порадовать Голди.

Но отец Вирджил не мог знать, к чему приведут его глупые действия. Нельзя было винить его в слепоте Александра и Голди. Однако Калунна желала, чтобы он покинул ее земли, и поручила Беате разобраться с этим.

— Давайте договоримся так: я сниму с вас порчу, а вы уедите отсюда, — предложила она.

— Я вернусь в Морланд на семичасовом поезде, — удивленно ответил он. — Если вы против моего присутствия, то я погуляю до него по деревне.

— Нет! Вы должны покинуть Морланд и вашу церковь.

— Ах, вы об этом! Госпожа Хоффман, мы с вами это уже обсуждали. Я не могу. Мой профессиональный долг требует, чтобы я остался.

— Вас сожрут в это воскресенье.

— Придется вновь проситься к кому-то на постой. Может, мне переночевать в полицейском участке? В камере этот зверь до меня не доберется.

Беата застонала. Даже ослабленный