– Извините, что отрываю вас от дел, но наш ветеринар взбирается сегодня на Эхо-Саммит. – Она положила кота на стол.

Эмма вопросительно вскинула бровь.

– Да, – поморщилась Энни. – Увидев, как замечательно вы заштопали нашего Стоуна, я подумала…

– Лечение людей значительно отличается от лечения кошек, Энни.

– Я в этом не сомневаюсь. Ведь мой племянник уже большой мальчик, а Чак еще маленький.

Эмма со смехом протянула руку, чтобы погладить кота, и Энни одобрительно улыбнулась.

– Так я и знала.

– Прошу прощения?

– О, местные кумушки утверждают, что вы не такая, как все мы, простые смертные. Но я вижу в вас черты вашего отца.

– Вовсе нет.

Теперь рассмеялась Энни.

– Это вовсе не оскорбление. Ваш отец славный человек. – Она потрепала Эмму по руке. – А вы славная женщина.

Чак потерся головой о руку Эммы, прося продолжения.

– Откуда вы знаете?

– Вы ведь приехали сюда, чтобы помочь отцу, не так ли? Именно так и поступают родственники, – уверенно произнесла Энни.

– Вы близки со своими.

– Чрезвычайно.

– Как вам это удается? – спросила Эмма. – Вы все такие разные.

– О, это все Стоун. Его заслуга. С самого детства он был защитником, к которому всегда можно было обратиться за помощью. Мы даже шутим над ним. Говорит, это потому, что он средний. Но на самом деле его сердце добрее, чем у каждого из нас. – Энни прижала к себе Чака. – О, мой бедный мальчик.

– Стоун?

– Нет, Чак. Ему много довелось пережить. Вы знали, что, когда мы его нашли, он был тощим и плешивым? Он казался самым несчастным и жалким существом на всем белом свете. Но мы откормили его и окружили любовью. – Энни посмотрела на живот кота. – Наверное, мы немного перестарались с угощением, но для меня невыносима мысль о том, что он снова начнет голодать. Только вот у него сильно раздулся живот. Поэтому мы здесь.

Вздохнув, Эмма подошла к коту, который перекатился на спину, выставив живот.

– Он надеется, что вы угостите его беконом, – пояснила Энни, пока Эмма осторожно ощупывала брюшко животного. – Или сыром. Он непривередливый. Может, у него газы? Что скажете?

– Вообще-то он не он, Энни.

– Что?

– Это она. И мне кажется, что скоро она произведет на свет потомство.

– Вы, похоже, решили надо мной подшутить. – Энни посмотрела на Эмму, потом перевела взгляд на Чака и расхохоталась. – Знаете, я подозревала что-то подобное, поскольку мы ни разу не видели его… – Она покачала головой, и в ее глазах заплясали озорные искорки. – Мне не хотелось смотреть, и, как я уже говорила, он пришел к нам… вернее, она пришла к нам с улицы. – Энни подхватила кошку на руки, прижала к груди и звонко чмокнула в макушку. – Детки? В самом деле?

– Котята, – поправила посетительницу Эмма.

– Пусть уж лучше у нее, чем у меня. – Энни со смехом посмотрела на Эмму. – Поверить не могу. Но спасибо. Спасибо, что не посмеялись над тем, что я считала свою кошку котом. Я ведь давно живу на свете и вижу особ женского пола издалека – не важно, в человеческом или зверином обличье они передо мной предстают. – Она вновь поцеловала Чака. – Ничего личного, Эмма.

Энни направилась к двери, но потом обернулась.

– О, вам стоит знать, как я люблю вашего отца. О лучшем докторе Вишфул не смел и мечтать.

Дверь захлопнулась под перезвон дурацких колокольчиков.

Обзывая себя глупцом и безумцем, Стоун остановился у клиники в пять часов вечера в надежде, что рабочий день Эммы закончился. Он заглушил мотор в тот момент, когда дверь клиники открылась и на пороге появился подросток. Без рубашки, в одних отрезанных по колено джинсах и сланцах, он поддерживал висящую на перевязи руку.

Это был Такер Адамс, ученик средней школы и один из детей, с которыми занимался Стоун. Этот неспособный к обучению мальчик всегда считался одиночкой. Его жизненная ситуация была настолько сложной, что, по логике вещей, он должен был стать грубым и озлобленным на весь свет подростком, но не стал. Будучи тихим, добрым и непритязательным, он старался по максимуму использовать те немногие способности, что даровала ему природа.

Стоун, как мог, помогал Такеру. По выходным поручал ему кое-какие задания на базе отдыха, чтобы мальчик мог заработать немного карманных денег. Такер приносил дрова для печи, помогал гостям. Таким образом они с Энни обучали ребенка необходимым в жизни навыкам и получали возможность досыта его накормить.

– Так? Что случилось?

– Ничего.

Мальчик не поднимал глаз, и сердце Стоуна сжалось от недоброго предчувствия. Дело было либо в отце Така, появлявшегося в городке примерно раз в месяц, либо в ком-то из местных хулиганов.

– Ты пришел сюда из школы?

– Да.

Что ж, во всяком случае, теперь Стоуну не придется марать руки об его отца.

– Что случилось?

– Не я начал первый, – поспешил оправдаться Такер. – Я подрался. – Его голос звучал горделиво, а не униженно. – Сломал запястье.

– И потерял рубашку?

Мальчик покачал головой.

– Нет, я ее отдал.

– Кому?

Такер пожал худеньким плечиком.

– Шелли.

Девочке, в которую был влюблен почти целый год. Как и Так, она не совсем вписывалась в окружающую действительность, и Стоун представлял, как Такер за нее заступился. Это было в его характере. Проводя много времени среди членов семьи Уайлдер, он все больше и больше обретал уверенность в себе.

– Ее обидели?

– Мальчишки потешались над тем, как она плавает. А я велел им замолчать.

А потом, догадался Стоун, отдал Шелли свою рубашку, чтобы та надела ее поверх купальника. Стоун кивнул, наблюдая, как Эмма вывешивает на двери табличку «Закрыто». Она выглянула в окно, увидела Стоуна и распахнула дверь.

– Привет.

– Привет. Вы лечили Такера?

– Да. – Эмма ласково улыбнулась мальчику, и при виде столь искренних эмоций, написанных на ее лице, сердце Стоуна сжалось. – Небольшая трещина не доставит ему проблем.

Стоун с облегчением кивнул, а потом снял с себя рубашку-поло и протянул ее Такеру.

– Тебя подвезти?

– Я на велосипеде.

Стоун хотел было возразить и напомнить Такеру, что негоже ездить на велосипеде со сломанным запястьем, но в его возрасте он поступил бы точно так же. Энни непременно будет его ругать, и все же он кивнул.

– Надеюсь, ты в шлеме?

– В том, что вы мне дали.