Все выше и выше.

– Может, хотя бы намекнете, куда мы едем? – попросила Эмма.

– У вас захватит дыхание, – только и сказал Стоун.

Да уж, на высоте шестьдесят три сотни футов такое вполне возможно. Эмма посмотрела на Стоуна. Одетый в полинявшие джинсы и выцветшую футболку, он с легкостью вел тяжелый автомобиль по почти не существующей дороге. Его кроссовки казались такими же поношенными и удобными, как и джинсы. Волосы, как и в последние несколько дней, выглядели взлохмаченными, а на подбородке и щеках виднелась щетина.

Еще одна тайная фантазия Эммы. Мужчина, не являющийся рабом бритвы. Ей очень хотелось знать, каково это – ощущать царапанье щетины на своей коже.

Стоун поймал на себе ее взгляд.

– Что?

– Ничего.

– А вот и неправда. Вы смотрели на меня… ну, не знаю. Так жарко.

– Потому что на улице миллион градусов. – Эмма скорее согласилась бы целый год работать в местной «неотложке», лишь бы только не признаваться в том, что представляла, как Стоун трется лицом о ее тело.

– Вы ведь не отвязный лыжник и велосипедист, верно?

Стоун вновь посмотрел на Эмму.

– Так вы обо мне думали?

– Вроде того, – уклончиво ответила Эмма. – Вы управляете компанией «Уайлдер эдвенчерз». Днем сопровождаете туристов, а ночью приводите в порядок бумаги. Вы составляете график экскурсий, ведете бухгалтерию, следите за состоянием счетов. Энни считает вас клеем, скрепляющим семью.

Судя по всему, Стоуна этот эпитет развеселил.

– Она говорит так, потому что я ее любимчик.

Эмма искоса посмотрела на Стоуна.

– А она говорит, что ее любимчик – Кен.

Стоун рассмеялся, и Эмма не смогла отвести от него глаз. Он был таким уверенным, раскрепощенным. Счастливым.

Господи, как же это привлекало!

– Вы очень дружны.

Он посмотрел на Эмму.

– Так и есть. – Стоун выехал на небольшую поляну и заглушил мотор. – Но мы такие не одни.

– Что это значит?

Стоун спрыгнул на землю, а потом обошел вокруг и встал перед распахнутой дверцей, ожидая, когда Эмма наклонится, чтобы вылезти из машины.

Их ноги соприкоснулись, и Эмме понравилось это ощущение.

Стоун слегка присел, чтобы их глаза оказались на одном уровне.

– Это значит, что ты чувствуешь себя одиноко. Думаешь, будто не вписываешься в местное общество. Только это неправильно. Потому что ты не одинока и вполне можешь вписаться.

Приятная и располагающая мысль. Она пробудила другие мысли, от которых голова потихоньку начала гудеть. Да и могло ли быть иначе, когда перед ней стоял потрясающий парень, а за спиной – раскаленный от солнца автомобиль. Эмму с головой захватило ощущение предвкушения, смешанное со странным чувством желания.

Только это было не привычное желание загрузить себя работой или с головой окунуться в очередную медицинскую проблему.

Нет, это было желание обладать мужчиной.

Обладать Стоуном…

Желая прервать близость, Эмма легонько толкнула Стоуна в грудь, но он не захотел подчиниться. Его широкие плечи заслонили обзор, а в глазах вспыхнуло выражение чувственного голода, от чего Эмму обдало жаром. Однако когда ее пальцы начали сжиматься в кулак, Стоун вдруг сделал шаг назад и подал ей руку.

Эмма последовала за ним.

Он вытащил из кузова два горных велосипеда и протянул ей шлем. При виде написанной на лице Эммы нерешительности Стоун надел шлем ей на голову и застегнул ремешки, легонько коснувшись при этом ее подбородка.

– Не знаю, стоит ли это надевать, – произнесла Эмма. – Сегодня так жарко.

– Скоро станет прохладнее.

– Стало быть, это и есть твой приз? Ты хочешь, чтобы я покаталась с тобой на велосипеде?

– Нет. – Стоун с мгновение смотрел на Эмму, а потом потер пальцами подбородок. – Ты не любишь делать что-то новое.

Эмма взглянула на уходящую в глубь леса тропу. Она казалась очень узкой. И пугающей.

– Неправда.

– Правда. И я знаю почему.

Повернувшись к Стоуну, Эмма подбоченилась.

– Хорошо, мистер Всезнайка. Так скажите мне, почему мне не нравится делать что-то новое.

– Потому что ты предпочитаешь делать лишь то, в чем хороша.

Эмма ошеломленно заморгала, и с губ Стоуна сорвался тихий смех.

– Тебе когда-нибудь приходилось прикладывать к чему-то усилия? Или все у тебя получалось само собой?

Это предположение возмутило Эмму.

– Мне пришлось трудиться не покладая рук, чтобы закончить медицинскую школу.

– В самом деле?

Эмма посмотрела на Стоуна, а потом вздохнула.

– Нет. Учеба давалась мне… легко. Мне ужасно нравилось учиться. – Нет, он не может оказаться прав. Или может? – А вот в ординатуре было очень сложно, – с видом победителя произнесла Эмма. – Учеба действительно была тяжелой, изматывающей и… бодрящей. – «О, замолчи!»

Стоун улыбнулся.

– Ты умеешь кататься на велосипеде?

– Очень своевременный вопрос. Но да, умею.

– И у тебя это получается лучше, чем водить машину?

Не терпящую конкуренции Эмму нельзя было подначивать, поэтому слова Стоуна тут же пробудили в ней дух соперничества.

– Я отлично вожу.

– Я видел, как это происходит, и поэтому – при всем уважении – не могу согласиться с данным утверждением.

– Смешно.

Стоун вскинул бровь.

– Как насчет небольшого состязания?

– Значит, это и есть твой приз?

– Именно. – Стоун улыбнулся. Это и есть мой приз. Думаешь, сможешь меня обогнать?

Эмма окинула взглядом мускулистое натренированное тело Стоуна. Но ведь и она в прекрасной форме. Конечно, на протяжении последних нескольких недель она во имя здоровья своего отца питалась сырными запеканками, и все же оставалась самым упорным и решительным человеком на земле. Кроме того, Стоун вряд ли собирался одержать над ней победу два раза подряд. Он поставил себе цель затащить ее в постель, поэтому наверняка даст ей возможность победить в этом состязании.

– Думаю, я тебя обгоню.

Губы Стоуна изогнулись в широкой неспешной улыбке.

– Хочешь заключить небольшое пари?

– Еще одно?

– Угу. Если только не боишься проиграть. Снова.

На этих словах Эмма сломалась окончательно.

– Если я выиграю, – ткнула она пальцем Стоуну в грудь, – ты поможешь мне отыскать тайскую еду навынос. Даже если нам придется для этого полететь в Таиланд.