Иеремию проводили в небольшую, роскошно отделанную гостиную,куда вскоре вышел сам Орвиль Бошан и радостно пожал ему руку. Получивтелеграмму с Запада, он понял, что приезд Иеремии сулит хорошую новость.

– Как ваши дела?.. Счастлив снова видеть вас, дружище!– Он буквально трясся от радости, и Иеремия надеялся, что дочь будет рада неменьше папаши.

– Отлично.

– Я рассчитывал видеть вас только через два месяца.

Иеремия улыбнулся.

– Я бы не смог прожить эти два месяца без нее, мистерБошан, – тихо сказал Терстон, и невысокий смуглый человек просиял, услышав егослова.

– Я рассчитывал, что так и будет... Я на это надеялся.

– Как она? Она еще не знает, что я здесь?

– Нет. Но вы выбрали самый подходящий момент. Элизабетуехала в Южную Каролину навестить знакомых. Хьюберт тоже куда-то запропастился– ему захотелось приобрести очередную клячу. Мы остались одни, только я иКамилла. Сейчас жизнь городе замерла. Все разъехались на летние месяцы. Правда,моя дочь в последнее время стала немного нервной. – Бошан усмехнулся. – Она снетерпением ждет писем и рассказывает о вас своим подружкам.

Он не стал говорить Иеремии, что Камилла называет его «самымбольшим богачом на Западе и папиным другом». Терстону незачем знать о ееболтовне.

– Стоит ей увидеть меня, и она передумает. – ПокаИеремия ехал на Юг, он весь извелся.

В конце концов, она еще сосем ребенок, а он уже не мальчик.Вдруг он покажется ей слишком старым?

– С какой стати? – удивился Бошан.

– Знаете, с девушками такое случается, – улыбнулсяИеремия, но Орвиль громко расхохотался в ответ.

– Только не с Камиллой! Эта девчонка с рождения знает,что ей нужно. Она упряма как мул, но у нее светлая голова. – Он вновьзасмеялся, явно гордясь дочерью. – Хотя мне и не следует того говорить, но вынайдете с ней общий язык. Она добрая девушка, Терстон, и станет вам хорошейженой. – Глаза Бошана сузились, и он пристально посмотрел на собеседника. – Выведь не изменили своих планов?

«Если бы это было так, едва ли Иеремия поехал бы в Атланту»,– подумал Бошан и оказался прав.

– Нет, – тихо ответил Иеремия, выпрямившись во весьнемалый рост. – А вы сами не передумали, сэр?

– Наоборот. По-моему, это именно то, что нужно вамобоим. – Он отсалютовал Иеремии бокалом с вином, и Терстон улыбнулся в ответ.

Оставалось только убедить Камиллу.

Прошло еще минут десять, прежде чем она появилась в комнате.Дверь быстро распахнулась, и в гостиную впорхнуло видение, одетое вбледно-желтый шелк. На шее девушки раскачивались бусы из топазов и жемчуга. Наплечи ниспадал водопад черных локонов, за ухом была приколота великолепнаячайная роза. Камилла посмотрела на отца, а затем бросила равнодушный взгляд наего собеседника. Стояла ужасная жара, и она проводила долгие часы, лежа у себяв комнате. Увидев, кто перед ней, она застыла на месте, потом молнией бросиласьк нему в объятия и уткнулась лицом в грудь. Когда Камилла наконец снова поднялаголову, в ее глазах блестели слезы. Но на губах цвела широкая улыбка. Сейчасона, как никогда, напоминала чудесного ребенка, и с этой минуты Иеремиянавсегда привязался к ней. Ни к кому на свете он еще не испытывал таких чувств.Терстон пристально смотрел на Камиллу, чувствуя, что у него перехватываетдыхание.

– Вы приехали! – Ее радостный крик заставил отца рассмеяться.

На них нельзя было смотреть без восхищения: огромный мужчинаи хрупкая девушка, столь явно влюбленные друг в друга, что разница в возрастетеряла всякое значение. Ее взгляд говорил о радости встречи, а его глазавыражали безмерное восхищение. Оба едва сдерживали свою страсть.

– Да, я приехал, маленькая. Я же обещал, что вернусь!

– Но так быстро! – Она радостно скакала вокруг него,хлопала в ладоши, и роза наконец упала к ногам Иеремии.

Камилла тут же подхватила ее, сделала реверанс и застенчивопреподнесла Иеремии. И тут он рассмеялся. Это был смех радости и облегчения.Глаза Камиллы говорили, что он по-прежнему дорог ей.

– Вы все такая же проказница, Камилла. Может, мне лучшеуехать, раз я вернулся слишком рано? – Он взял девушку за руку, а она всестояла, глядя ему в глаза.

– Только попробуйте! Не отпущу! А если вы все жеуедете, я поеду с папой во Францию и выйду замуж за какого-нибудь герцога иликнязя.

– Вот так угроза! – Похоже, Иеремия ничуть неиспугался. – Но, знаете, мне все равно скоро придется уехать.

– Когда? – испуганно вскрикнула она, и отец Камиллыулыбнулся.

Они очень подходили друг другу. Орвиль не сомневался, чтоТерстон любит его дочь, а она отвечает ему тем же. Девушке льстило вниманиемужчины, годившегося ей в отцы, а Иеремия наслаждался нежной страстью, которуюпитала к нему она. Но было здесь и что-то еще, нечто обжигающее, нестерпимояркое и опасное.

– Моя девочка, давайте пока не будем говорить оботъезде. Я ведь только что приехал.

– Почему вы не предупредили нас, что возвращаетесь? –Камилла попыталась надуть губы, но тут объявили обед, и они медленно двинулисьв столовую.

– Я предупредил. – Иеремия улыбнулся Бошану, и Камиллагневно шлепнула отца веером по руке.

– Какой же ты противный, папа! Ты не обмолвился нисловом!

– Я решил, что будет лучше, если приезд мистераТерстона станет для тебя сюрпризом. – И он не ошибся.

Камилла ослепительно улыбнулась обоим.

– Иеремия, сколько вы пробудете здесь? – Она бросила наТерстона вопросительный взгляд, наслаждаясь собственной властью.

Камилла прекрасно понимала, что этот «очень важный человек»,как снова и снова напоминал ей отец, пересек из конца в конец страну ради того,чтобы увидеть ее. Она и сама хвасталась перед подружками тем, какой он важный.Это было для нее главным.

Перед отъездом Иеремия предупредил на руднике, что вернетсячерез месяц – самый большой срок, на который он мог безбоязненно оставитьприиск. В этом случае ему удалось бы провести с Камиллой целых две недели, и,если она скажет «да», он вернется и начнет готовиться к свадьбе. Иеремиипредстояло сделать очень многое. Он уже успел наметить план, и перед отъездомХанна нервничала, как никогда. Она взяла с него слово немедленно написать, чтоскажет Камилла. Однако сейчас Иеремия думал не о Ханне, а об очаровательнойдевушке, сидевшей рядом. Ему показалось, что Камилла стала намного красивее ивзрослее, чем была весной. Она задавала ему бесчисленные вопросы о состоянииприисков и жаловалась, что он почти не писал ей о делах.

– Мне не слишком часто приходилось переписываться сдевушками, – ответил Иеремия, улыбнувшись.