Ласточка, стрелой влетевшая в окно, разом отвлекла меня от самоедства. На мат спружинил белый конверт без подписи и адреса. Ох, неужели?!

Пока Виен не очнулся, я сцапала письмо.

Пожалуй, впервые порадовалось, что написала Коссе, а не Марго. Моя бывшая фрейлина была в ярости не меньшей, чем братец. Но всё-таки она не сдала меня Дану. Косса отвечала сухо — мол, после странных посланий из Валессы мужчины сами догадались, куда делась пропажа. Пока неизвестно, скажется ли это на отношениях с кардиналом, или же дело ограничится моей поркой.

Кажется, пора бежать в новую страну!

Про Чернобога Косса узнала немного. Действительно, было дело двадцатилетней давности, про некого Модеста Реверовского. Язычника с талантом на чужие самоубийства. О нём особо не распространялись — очень уж кровавыми были убийства. Я невольно вздрогнула — похоже на наш случай! На Реверовского охотилась вся тайная канцелярия, но он сбежал в Валессу и прятался там как прилежный гражданин — завёл хозяйство, жену, детей. Однако несколько убийств всё-таки совершил, что и стало причиной его поисков тогдашним столичным инквизитором. Это было одно из первых и крупных сотрудничеств Империи и Валессы.

Реверовского поймали и казнили. Известо так же, что перед поимкой он убил свою жену и планировал убить дочь, чтобы сбежать без следа. Сына, который унаследовал дар Чернобога, язычник планировал сделать своим преемником. Но карты не сошлись. Дочь Реверовского осталась в Валессе, на попечении страны как пострадавшая, а сына отправили в имперскую тюрьму.

Вот только полгода назад он сбежал.

— Хорошие у тебя связи в тайной канцелярии Империи, — услышала я над самым ухом и нервно выдохнула, едва не выронив письмо. Виен возвышался прямо надо мной… и вряд ли он не знал имперский.

— Виен… — потянула я испуганно, — Виен, он не сумасшедший. Это месть. Боже Великий, сын Реверовского — язычник! Для них нет ничего важнее мести, особенно за родителей! Империю он не помнил, видимо, был мал, но валессцев запомнил. Кто был столичным инквизитором до тебя?

В ответ он криво улыбнулся:

— Мой отец.

Резиденция кардинала Валессы располагалась в настоящей крепости. Подняв голову, я вместе с огромными башнями устремилась в небо. Красиво и столь же непривычно. Впрочем, отделка внутри была отнюдь не крепостной — всё по последнему писку моды. Я бы с удовольствием оценила известные полотна и декор, но увы — я едва поспевала за Виеном.

В кабинет отца инквизитор ворвался почти с пинка, как особо наглый разбойник.

— И тебе доброе утро, — флегматично отозвался кардинал. Эсмин, уронившая чай от неожиданности, была менее тактична в выражениях.

— О, Богиня, почему я тебя в колыбели не задушила?! — воскликнула она, глядя как тёмное пятно расплывается по светлому платью.

Виен смутился. Такое редкое и привлекательное зрелище, что я на миг позабыла, зачем мы пришли. Исхитрившись поцеловать мать и увернуться от подзатыльника, инквизитор замер напротив его святейшества.

— Мне срочно нужно дело Реверовского!

Брови кардинала удивлённо поползли вверх.

— Реверовского? Язычника? Он давно казнён.

— Его сын жив. Отец, кто участвовал в поисках Реверовского? Ты рассказывал нам, что была целая группа. Кто?!

— Мы с твоим дядей, Майсен и Лорен — они в тогда ходили в капитанах, ещё эрцгерцог Фэльтон помогал, помню. Всякие купцы, снабженцы. К награде были представлены девять человек, если я ничего путаю. А зачем тебе? Сын Реверовского в имперской тюрьме.

— Уже нет, — выпрямился столичный инквизитор, — мне нужны эти девять имён. Полагаю, они были в публичном доступе?

— Безусловно, эти люди спасли Валессу от опасного убийцы.

— И заплатили за это жизнями любимых женщин… — с горечью закончила я. Даже для меня, несведующей, прозвучали знакомые фамилии.

Недоверчиво покосившись на нас с Виеном, кардинал поднял вверх сигнальный колокольчик.

… Через пять минут дело Реверовского лежало на столе у его святейшества. Семь имён — семь жертв шли точно по списку. Кроме двух, оставшихся.

Дэниэл и Алекс Коррианы.

— Эсми… — потянул кардинал, не отрывая глаз от записи, — как главная женщина моей жизни, побудь-ка сегодня дома.

Мэтресса в ответ только фыркнула:

— Если дети правы, то следующей жертвой идёт женщина Дэниэла. Правда, Джан уже лет десять как в могиле. У твоего братца есть любовница, Алекс?

— Речь необязательно о любовнице, — выпалила я торопливо, — это может быть хорошая подруга или дочь…

В кабинете установилась пугающая тишина:

— Рания! — хором выдохнули они.

— Какого чёрта ты отпустил беременную жену на пикник?! — рычал Виен. Они не прекращали ругаться с того момента, как мы выехали из города. Ирвин вяло огрызался, но по лицу было видно — он держался из последних сил. Ещё немного, и бывший сотрудник управления просто повесится на ближайшей сосне.

— Виен, хватит! — выступила я: — Откуда Ирвин вообще мог знать про язычника?! Очнись ты уже наконец!

Столичный инквизитор долго буравил меня взглядом.

— Я не прощу себе, если с Рани что-нибудь случится, — процедил он. Я махнула рукой на ускакавшего вперёд Ирвина:

— Поверь мне, он тоже!..

Стиснув зубы, Виен только подхлестнул лошадь. Пусть обижается! Сейчас не время искать виноватых. Тем более, считать таковым Ирвина, отпустившего Ранию в лесной парк близ столицы!..

Громкий женский крик эхом пролетел над лесом. Сердце замерло от испуга — неужели всё? Неужели мы не успели?..

Эту зудящую, как стая навозных мух, тёмную энергию я почувствовала сразу. Картина на лесном холме была достойна кисти сошедшего с ума художника. Беременная девушка в белом платье, зажав в руках факел, восходила на помост из сухих досок и веток. Кажется, давным давно так казнили высокородных язычниц, но сейчас Рания двигалась сама по себе!

Мужчины выругались, не стесняясь в выражениях. Даже я понимала, что нам не успеть — хворост вспыхнет быстро, а погода солнечная, ясная. Если Рания и останется в живых, то с ужасными ожогами. От осознания пусть чужой, но близкой смерти, у меня похолодели пальцы.

Факел выпал из ослабевших рук.

— Реса! — завизжала я, открывая кадо поток собственной энергии. Непривычная инквизиторская сила хлынула по венам, устремляясь к коршуну-Ресе. Девочка стрелой взвилась в небо, но перед этим я услышала ещё один приказ.

— Рэйв! — и две огромные птицы буквально стащили жертву с вспыхнувшего костра.

Брат?!

В суматохе я не заметила чёрную тень, скользнувшую к Рании, и огромный мясницкий нож, сверкнувший на солнце. К счастью, Рейв соображал намного быстрее Ресы, приняв облик огромного пса, и загородил собой женщину. И если с псом убийца ещё мог потягаться, то молния его явно перепугала. Он бросился было бежать, но не судьба — золотистые силки Виена буквально пригвоздили убийцу к земле.