подростков в дорожной пыли. Мама-джан видела свою дочь, валяющуюся посреди улицы, и сидящего на ней верхом мальчика. Позорнее зрелище вряд ли можно себе представить.

Мне не хотелось идти домой, но я понимала: откладывать встречу с рассерженной мамой не стоит, будет только хуже.

Подходя к калитке, я наступила на что-то мягкое. Несколько стручков красного перца лежали на земле — вероятно, от огорчения мама-джан выронила их. Я собрала перец и двинулась к дому.

— Мама-джан, ты уронила перец! — крикнула я в направлении кухни. — Сейчас помою и принесу тебе.

Мне хотелось прощупать почву, прежде чем встречаться с мамой лицом к лицу. Она не ответила. Плохой знак.

У меня пересохло во рту, сердце ухнуло куда-то вниз. Конечно, я отлично знала, что даже для бача-пош существуют границы, которые не следует переступать. Вполне возможно, кроме мамы нашу с Абдуллой возню мог видеть и кто-нибудь из моих теток.

Скажет ли мама отцу? Если да — это конец! При одной мысли о последствиях меня охватила паника. Я сполоснула подобранные с земли стручки и умылась сама, думая, как лучше начать разговор с мамой. Но, так ничего толком и не придумав, поплелась на кухню.

— Мама-джан? — начала я, убирая со лба влажную челку.

— Хм-м?

— Мама-джан, что ты делаешь? — дрожащим голосом спросила я.

— Готовлю обед. А ты иди делать уроки. После того позора, который ты устроил на улице, займись полезным делом.

Вот оно. Началось. И все же я почувствовала нечто похожее на облегчение — мама-джан первая заговорила о случившемся. Теперь настал мой черед выступить в свою защиту.

— Мама-джан, мы просто играли.

Она перестала помешивать стоящий на плите суп и повернулась ко мне. Глаза мамы-джан были сердито прищурены, губы плотно сжаты.

— Рахим, ты ведь понимаешь… Ну или, по крайней мере, я надеялась, что понимаешь. Твои игры зашли слишком далеко.

— Мама-джан, я…

— Я не хочу слушать никаких оправданий. Поговорим позже. Сейчас мне надо готовить обед. Отец скоро вернется. Хватит с меня на сегодня и одной беды.

Я ушла в комнату и села за уроки. Покончив с домашним заданием, решила сходить к Баракзаю-ага, проверить, не нужна ли ему моя помощь. Мне не хотелось оставаться дома, к тому же я рассчитывала на то, что через пару часов мама-джан немного остынет. Баракзай-ага продержал меня в лавке до самого вечера. Когда же я вернулась домой, выяснилось, что обеда, который в таких случаях обычно поджидал меня на столе, нет.

Мама-джан застала меня на кухне как раз в тот момент, когда я в растерянности стояла перед пустым столом.

— Там в кастрюле осталось немного супа, — сказала она, стоя на пороге кухни. — И можешь взять хлеба.

Я подняла крышку и заглянула в кастрюлю.

— Но, мама-джан, тут только бульон на донышке и лук. А где же мясо?

— Мы съели. Может быть, в следующий раз тебе достанется не только бульон и лук.

В животе печально заурчало. Внезапно меня охватила ярость.

— Но вы могли оставить мне хотя бы кусочек мяса! Это несправедливо! Что же, по-твоему, мне теперь ходить голодным? Почему ты так со мной обращаешься?

— Да я вообще не знаю, как теперь с тобой обращаться, — многозначительным тоном произнесла мама-джан.

И в этот момент за ее спиной показался отец. Он тер кулаком глаза и сонно щурился.

— Что тут за шум? Что тут стряслось? — спросил папа-джан.

— Она не оставила мне ни куска мяса! Хочет, чтобы я хлебал бульон с луком и жевал хлеб. Я весь вечер работал у Баракзая-ага, возвращаюсь домой, а мне говорят, что обеда нет.

Я швырнула на стол деньги, которые мне заплатил Баракзай-ага. Купюры разлетелись, словно сухие листья.

— Раиса?! Это правда? Мой сын остался без обеда? — прорычал отец.

— Твой сын… твой сын… — Мама-джан запнулась, пытаясь объяснить, за что решила наказать меня. Она не могла назвать отцу настоящую причину, понимая, что тогда над моей головой разразятся громы и молнии. Но ей никак не удавалось придумать более-менее правдоподобную отговорку.

— Мой сын голоден! Взгляни, он принес тебе денег, а ты не в состоянии накормить его обедом! Да что ты за мать такая! — взорвался отец, затем последовал молниеносный взмах рукой и звонкая пощечина.

Удар был сильным, мама-джан покачнулась и едва устояла на ногах. Я похолодела.

— Папа!

— Дай ему поесть или сама будешь ходить голодной целый месяц! — рявкнул отец и снова ударил маму. Кровь брызнула у нее из разбитой губы. Мама-джан закрыла лицо руками и отвернулась.

Меня била крупная дрожь. Уголком глаза я заметила в глубине коридора перепуганные физиономии Шахлы и Рохилы.

Отец повернулся ко мне:

— Иди к бабушке, сынок. Скажи, чтобы покормила тебя. И не забудь рассказать ей, что сделала твоя мать. Хотя не думаю, что бабушка сильно удивится.

Я кивнула и украдкой покосилась на маму. Я была рада, что наши взгляды не встретились.

В ту ночь я долго не спала, думая о бабушке Шекибе. Мне всегда нравилось сравнивать себя с ней. Я считала себя такой же смелой, решительной и благородной, как она, но сегодня вынуждена была признать, что это не так.

Глава 13

ШЕКИБА

Идея некоторое время зрела в голове Шекибы, прежде чем она решилась действовать. Казалось бы, разговор с Марджан должен был охладить ее пыл, но, напротив, он лишь укрепил ее в намерении заявить о своих правах. Во всяком случае, Шекиба поняла, что по закону может претендовать хотя бы на часть отцовского наследства.

Полночи она лежала без сна, думая о договоре на землю. Простой листок бумаги с несколькими подписями, но какой важной оказалась эта бумага! Где отец мог хранить ее? Шекиба закрыла глаза и представила, что она в родном доме, стоит посреди комнаты. В приоткрытую дверь слышно, как во дворе хлопает на ветру калитка, скрипят железные петли. Она представила папин уголок, где он обычно спал. Вот его лежанка, на ней — скрученное валиком одеяло. Вот мамина низенькая скамеечка, она любила на ней сидеть. Вот свитеры братьев, они аккуратно свернуты и лежат стопкой на полке.

«Скорее всего, договор хранится среди книг».

За всю свою жизнь отец принес в дом три или четыре книги. Они тоже стояли на полке. Шекиба подумала, что после смерти матери перестала стирать с них пыль. В следующее мгновение она поняла, где находится нужная ей бумага, и едва не хлопнула себя по коленкам: ну конечно, это же так очевидно!

«Но, папа-джан, откуда ты знал?»

«Все ответы в Коране,