– Тогда начинаем топать вместе!

Не знаю – рада я такому попутчику или нет. Наверно, надо попытаться обрадоваться и реализовать давнишнюю мечту: поговорить о чем-нибудь серьезном с парнем, который провожает тебя до дома. Бенджамин, как раз, для этого подходит. Мои прижизненные ухажеры, начитавшись советов на пикаперских форумах, считали за благо болтать обо всякой хрени и непрерывно при этом скалиться. Жалко – идти осталось полквартала.

– Прости моё любопытство, Дина, но у тебя такое лицо, как будто я оторвал тебя от размышлений о конце света.

– Ну, почти! Всё еще чувствую себя новичком в незнакомой игре.

– Анализируешь правила? Это нормально, потом они уложатся в голове и появятся рефлексы, как в пинг-понге.

– Надеюсь. Только я думала не о тактике и стратегии, а о призе, понимаешь? Ради чего половозрелые граждане лупят кусками фанеры по маленькому мячику?

– Ради, процесса, я думаю. Ведь не все, далеко не все становились чемпионами, были неудачники, бездари, калеки, просто – посредственности.

– Но даже у самого последнего лоха был свой виртуальный кубок, который он мечтал получить, хотя и не признавался в этом никому, а кто-то и самому себе.

– Тебе остро не хватает морковки перед носом, до которой ты никогда не дотянешься?

– Может быть… Я пришла. На чай не приглашаю, у меня бардак, похуже, чем у спивающегося холостяка.

– Буду терпеливо ждать генеральной уборки. Пока, Дина!

– Пока, Бен, до завтра!

Морковка, морковка…, хорошее дело – морковка! Прав Маяковский: «…все мы немножко лошади!» Немножко. Немножко благородные, сильные, умные, красивые, а по большей части – ослы. И нечего этого стыдиться! Что естественно, то не безобразно!

Наконец-то я дома! Бедный, бедный Бенджамин, как же долго тебе придется ждать генеральной уборки. Всё это дерьмо надо брандспойтом вымывать, а где его возьмешь…

АААууууааааЫыыы!!!!! Если бы будильники ощущали мою утреннюю ненависть, у них бы образовались неоперабельные злокачественные опухоли на колокольчиках.

Сон 5

Да, где же мой подъезд? Что там – подъезд, к черту подробности, дом мой где? Спокойно, спокойно. Не стоит удивляться, что мне, гражданскому человеку не удается сразу сориентироваться в бывшем гарнизоне. Военная тайна – есть военная тайна. Но, похоже, что план застройки сего неповторимого архитектурного ансамбля (последний слог повторяется гулким эхом в хорошо резонирующей черепушке) оставался загадкой даже для самих застройщиков, доблестных, вечно-трезвых бойцов строительного батальона.

Пригретая солнцем песочница – единственное освещенное место, словно засунули наше престарелое светило в кожух прожектора-пушки. В ней копошатся четверо подозрительно молчаливых детишек неопределенного пола. Кучка биологически активных панамок и шортиков.

Вот он – мой подъезд, точно! По лестнице пытаюсь бежать, потому, что неожиданно вспоминаю про оставшуюся в квартире прабабушку, которая все время открывает вентили на газовой плите. Подхожу к приоткрытой двери, ноги не слушаются, наверно, я уже надышалась этой отравой. Проползаю через темную прихожую в кухню, и цепенею от ужаса. Я забываю про ядовитый газ, потому что не могу оторвать глаз от неестественно кошмарного зрелища: бабуся полулежит, прислонившись к столу, бледная, с закатившимися глазами, её пальцы на руках и босых почему-то ногах шевелятся непрерывно и бесцельно, как щупальца какого-нибудь морепродукта. Вдруг она встает, смотрит на меня в упор не своими черными глазами, легко запрыгивает на подоконник и бросается вниз…

Я оказываюсь во дворе, минуя лестницу. Между соседними домами плавно пристраивается огромная летающая тарелка, больше всего напоминающая крышку стандартной советской кастрюли. Даже с черным пятнышком на боку, очень похожим на скол белой эмали.

Решительно выдвигаюсь в сторону неопознанного кухонного объекта. Не от переизбытка храбрости, от отчаяния. Всё равно, ведь, я сошла с ума! Навстречу мне бежит отдаленно-человекообразное существо. Сейчас, просто, в нарушение протокола межгалактических раутов, возьму её за грудки и вытрясу из неё признание. Марсианская самка не дожидается, однако, реализации моих экстремистских намерений и рапортует кратко и четко: «Мы – инопланетяне! Прилетели устанавливать дружеские контакты!»

– Просыпаемся, меряем температуру! Доброе утро! Градуснички, ставим! Просыпаемся!

Ха! Сегодня по отделению дежурит «Чупа-чупс». Будет что-нибудь прикольненькое…

Дина

Вот это было круто! Особенно, когда накосячившая за пультом Каролина открыла тамбур и вошла прямо в активированный павильон. Это она, конечно, с перепугу и от гипертрофированного чувства ответственности, но все равно – супер! Несчастная папуаска лежит, наверно, сейчас в предынфарктном состоянии, а когда очухается, тогда…, ох, и прилетит нам всем птичкина кака на головки!

– Друзья, я одна во всём виновата. Отвечать только мне, ни о чем не беспокойтесь!

На Каролину было любо-дорого посмотреть. Наказаний от высокого начальства она боялась до дрожи не только в коленках, у неё даже голова часто-часто вибрировала, как у конченого алкаша. В то же время, её худосочная грудь пыталась выгнуться колесом, дабы соответствовать статусу героини и, в перспективе, мученицы за грехи наши. Не пришла в себя после режима Пиночета, бедняжка.

– Сейчас начнется! – прокомментировал невозмутимый Бенджамин нарастающее низкочастотное гудение, от которого захотелось продуть уши, как на взлете.

– Сооорооок третьяаааааааа, вы, вы…, вы…, ыыыы

Наша афро-администраторша беззвучно захлопала пастью, в её руках, вопреки нашим ожиданиям, ничего тяжелого не было.

– Похоже, у неё буквы кончились.

– Размечтался! Просто перерыв на обед, сейчас поймает комара и опять…

– Это вы, китаезы, жрете всякую гадость, а даме, может, плохо. Предложи ей освежающий коктейль.

– Ага, нашел дурачка. Я, вообще, в песочнице сидел. Сам предложи.

Легкими полупрыжками героя провинциально оперетки, Поль подскочил поближе к папуаске.

– Воды, мадемуазель?

Два огромных скрипучих глаза медленно повернулись в сторону раздражителя. Клянусь, в эту секунду я пожалела о том, что прогуляла почти все уроки ОБЖ…

– В ЖОООООпУ, в жооопу себе её залей, придурок! Выполощи, наконец, дерьмо из своего мыслительного центра! Шуточки, кончились, дорогие мои клоуны! Аппаратура трещит по швам от ваших безмозглых выходок. Вы, хоть, представляете: сколько она стоит?

Когда начальство заводит разговор о деньгах, подчиненным становится кисло. Тут только два варианта развития событий: либо премии лишат, либо дадут, но потребуют новых трудовых подвигов в свободное от основной работы время.

– А уж от Вас, Перлита, я совсем не ожидала! Зачем, скажите, пожалуйста, зачем Вам понадобилось выпрыгивать в окно? Что, была какая-то необходимость? Ну, говорите же, не молчите, иначе я чокнусь!

– Не знаю, поймешь ли ты меня, деточка… Нет, необходимости не было, активация проходила нормально. Просто, мне надоел этот образ. Находиться в теле немощной восьмидесятипятилетней старухи, то еще удовольствие, вот, и решила закрыть занавес поскорее.

Все-таки, Перлита – звезда!

– Вы правы, я Вас не понимаю, – пробормотала наша многострадальная классная дама, – когда я умерла, мне