Никита потоптался на месте и решил пойти в тот ресторан, где обедал накануне. Вадим перезвонил минут через десять и самым серьезным тоном спросил:

– Как ты познакомился с Катей Базутиной?

– Заметил, что за ней следят, – хмыкнул Никита.

– Кто?

– Понятия не имею. Парень какой-то. Катю мы обсуждать не будем. Меня тоже. Я просто хотел тебе сказать, что вчера черная машина ехала за Катей. Сначала до ресторана, потом назад. На обратном пути мы от нее оторвались.

Вадим молчал. Никита слышал только его тяжелое дыхание. Кажется, бывший друг должен отправиться на какую-то конференцию в загородный отель, вспомнил Никита.

– А ты сам-то где? Я слышал ваш разговор. Утром.

– В Подмосковье, – неохотно признался Вадим, а потом так же неохотно добавил: – Не можешь съездить к моему дому? Походи вокруг, поищи похожую машину. Утром, мне показалось, я ее видел.

Конечно, Никита ему совсем чужой человек, да еще и человек, у которого есть все причины его ненавидеть, но больше обратиться Вадиму было не к кому.

– Ладно, – пообещал Алфёров. – А номер не записал?

– Я сфотографировал и номер, и машину, – сказал Вадим. – Сейчас фотографии сброшу. Он меня, похоже, ждал в подъезде. Но его соседская собака спугнула. Я сумел незаметно выйти. Из-за этого чуть не опоздал…

Получив сообщение от Вадима, Никита расплатился и на метро поехал к его дому. Немного походил по соседним улицам и дворам, но никаких подозрительных такси не обнаружил. Попробовал позвонить Вадиму, но тот не ответил. Наверное, сидит в президиуме и переключил телефон на тихий режим.

Никита вернулся к метро. Подумал и позвонил Кате. Поинтересовался, где проходит конференция. Катя не знала, но пообещала узнать. Пока Никита ждал ее звонка, успел сделать несколько кругов вокруг станции метро. Девушка перезвонила через пять минут, сообщила название отеля. Название это Никите было незнакомо, поэтому он решил вызвать такси. Оказалось, отель расположен не в Подмосковье, а в Новой Москве, которая Москвой в сознании москвичей пока так и не стала. По пути он еще несколько раз набирал номер Вадима. Но безрезультатно.

Отель располагался в живописном месте, огороженную высоким забором территорию окружал лес. Белое такси он заметил случайно. Словно нарочно заляпанная грязью машина стояла в тени деревьев.

Видеть перепуганные глаза Павлика было невыносимо.

– Все хорошо, – улыбнулась Геля ребенку. – Все хорошо, Павлик. Сегодня вечером поедем домой. В понедельник пойдешь в школу. Ты завтракал?

– Нет еще, – вместо сына ответила мать. – Мы сегодня проспали.

Геля промолчала. Если мальчик успел привыкнуть поздно ложиться и поздно вставать, Геля с ним намучается.

– Мы только сегодня проспали, – сообщил сын, словно прочитав ее мысли. – Мы с бабушкой задачи по математике решали.

Математика – это хорошо. Мать и Геле, когда она была маленькой, без конца подсовывала какие-то задачки, будучи твердо уверенной в том, что учит дочь логически мыслить. Сейчас, правда, существуют другие, адаптированные именно для детей методики для развития мышления, пренебрегать которыми не стоит. Но Геля об этом матери не говорила, у них и без того слишком много поводов для споров.

Пока мать возилась на кухне, Геля посидела с Павликом в детской, с тоской замечая, каким бледным и грустным стал сын. Вадим все-таки сумел испугать ребенка.

– Мам, у папы неприятности кончились? – сын опять прочитал ее мысли.

– Кончились, – кивнула Геля.

– Бандитов в тюрьму посадили, да?

– Павлик! – опешила Геля. – Каких бандитов? Папа говорил тебе про бандитов?

– Не говорил, но я же не маленький.

Павлика нужно обязательно показать психологу, с тоской подумала Геля. А потом с еще большей тоской подумала о том, что к психологу нужно вести и мужа. То, что произошло утром, не укладывалось ни в какие рамки. Утром им ничто не угрожало. Подъезд был пуст, и двор был пуст, а поведение мужа можно было объяснить только помешательством.

– Никакие бандиты папе не угрожают! – как можно тверже сказала Геля. – А нам с тобой тем более. Не придумывай глупостей!

Мать из кухни позвала завтракать. Геля отправила сына в ванную мыть руки, а сама прошла на кухню.

– Устала? – с сочувствием спросила у матери, глядя, как та ставит на стол тарелки.

– Ну что ты! Мы с Павликом неплохо отдохнули за эти дни.

В ванной шумела вода, и Геля не выдержала:

– Хороший отдых! Павлик бледный, как…

– Вадим не разрешал выходить из дома. Ты будешь кашу или яичницу?

– Кашу.

Себе мать положила яичницу. Геля невольно поморщилась: ей казалось правильным, если взрослые едят то же самое, что дают ребенку. Иначе невозможно объяснить сыну, почему родители суют ему ненавистную кашу, когда сами едят что-то вкусное. Убедить мать не удавалось, да и Вадиму Гелины убеждения казались глупостью.

– У Вадима все… наладилось? – мать покосилась на дверь ванной.

– Да, – твердо сказала Геля.

– Вадим никогда не был паникером, – совсем тихо сказала мать.

– Мама, я знаю его не хуже тебя, – улыбнулась Геля.

Пришел Павлик, молча сел за стол.

– Пойдем гулять, – предложила сыну Геля. – Погода так себе, но мы просто походим с тобой по улицам. Хочешь?

– Папа не разрешил выходить из дома, – изумленно посмотрел на нее Павлик.

– У папы больше нет неприятностей, – мягко напомнила Геля. – У нас все в порядке, мы можем идти куда захотим.

Сын отодвинул тарелку с кашей.

– Не хочу!

– Не хочешь есть или не хочешь гулять? – улыбнулась Геля.

– Ничего не хочу.

Павлик выскользнул из-за стола и бросился в детскую.

– Вадик его напугал, – печально признала Геля.

– Вадим выдержанный человек, – мать убрала тарелку, налила чай, достала коробку конфет.

– Мама! Зачем ты повторяешь одно и то же? Ничего не хорошо! И я не знаю, что делать. Вот прямо сейчас не знаю, в эту самую минуту. Павлику плохо! Понимаешь?

– С ним все нормально! – неожиданно твердо заявила мать. – Мир полон опасностей, знаешь ли! Детям иногда многое приходится пережить. И ничего, вырастают нормальными людьми. Конечно, лучше, чтобы Вадиму никто не угрожал, но сейчас ты паникуешь, и Павлик это чувствует!

– Я паникую? – поразилась Геля. – Ты же ничего не понимаешь! Вадим просто случайно там оказался! И все! Его ни одна пуля даже не задела! Кто паникует, я или он?

Неожиданно ей захотелось расплакаться. Собственно, плакать ей хотелось со вчерашнего вечера, когда она увидела Славину жену.