– Мам, не продолжай, – тихо попросила Геля. – А то опять поссоримся.

Вчера ей как-то сразу стало понятно, что Слава с женой вместе, всерьез и надолго. Пусть он и не обнимал жену в ее, Гелином, присутствии, не держал за руку и не целовал, но настроение у Гели испортилось сразу же. Она умела смотреть на вещи здраво и понимала: их с Вадимом пара не такая крепкая, впечатления супругов «на всю жизнь» они не производят. Геля завидовала Славе и его жене. Да, зависть – это недостойное чувство, но справиться с собой у Гели не получалось.

Из-за утренней беготни Вадим не успел подготовиться к выступлению. Чужих докладов он не читал, какие проблемы обсуждаются на конференции, представлял себе слабо, а потому вынужден был с умным видом произносить общие, ничего не значащие слова. Кажется, получилось неплохо – сидевший рядом представитель одной из государственных корпораций одобрительно покивал.

Как только объявили перерыв, Вадим вышел из конференц-зала и достал телефон. Хотел позвонить теще и Геле, но увидел пришедшую полчаса назад эсэмэску от Никиты. «Он здесь», – написал бывший друг. Лаконично, ничего не скажешь. Вадим набрал номер.

– Пустое такси стоит у забора, – доложил друг. – Слева от въезда.

Вадим неожиданно обрадовался. Во-первых, потому что Никита оказался здесь. Откуда он узнал, где проходит конференция, Вадим не стал спрашивать. Но кто еще согласился бы поехать ради него в такую даль? Тем более поездка могла оказаться опасной. А во-вторых, он все-таки не сумасшедший, не параноик, которому мерещится невесть что. Геля напрасно его осуждает. Опасность реально существует!

– Как думаешь, меня охрана пропустит на территорию? – спросил Никита.

– Думаю, нет, – засомневался Вадим. – Покарауль пока у машины. Если водитель появится, позвони.

– Вадик, мне лучше быть рядом с тобой, – не согласился Алфёров. – Попробуй выписать пропуск.

– Покарауль у машины, – повторил Вадим. – Я позже перезвоню.

Сунул телефон в карман и пошел по коридору, решив вернуться в конференц-зал другим путем.

Отель этот Вадим хорошо знал. И он ему не нравился. Сплошной новодел и ни капли стиля. Слишком много помпезной роскоши, слишком много фотографий знаменитостей с автографами на стенах. Пару лет назад теща с Пашкой тут отдыхали. Лето выдалось холодное, дождливое. Никаких развлечений для мальчишки, только бассейн и редкие велосипедные прогулки, когда дождь заканчивался. Сунуться в лес, из-за сырости, было совершенно невозможно. Они с Гелей приезжали на выходные, и Вадим не уставал изумляться тому, как мало в огромной гостинице постояльцев. Ресторан почти всегда был пуст. Хотя… при таких-то ценах! Странно, как вообще отель сумел выжить во времена очередного кризиса. Впрочем, и сейчас постояльцев было немного.

Подойдя к дверям зала, Вадим не стал сразу заходить внутрь, а сначала внимательно оглядел участников конференции. Сплошь мужчины в темных костюмах, несколько женщин. Тоже в костюмах, но хотя бы в ярких блузках.

Вряд ли водитель такси прячется среди этих людей. Деловой костюм в качестве маскировки? Маловероятно. А если это не настоящий водитель? Просто некто, воспользовавшийся чужой машиной. Появление белой машины у загородного отеля можно объяснить только тем, что Вадим сильно кому-то мешает. Но кому и чем? Связано ли это с его работой? Или некий человек из прошлого желает Вадиму зла? Но, кроме Никиты, у него нет врагов. Да и насчет Никиты, как выяснилось, Вадим заблуждался.

Нет, таинственный преследователь (а возможно, и убийца) должен прикинуться сотрудником отеля. Людей в униформе обычно никто не замечает, и они могут беспрепятственно проникать в любые помещения. Или еще вариант: никто не обратит внимания на клиента отеля в спортивном костюме. Идет себе человек в тренажерный зал, и ладно.

Версий было много, а вот доказательств никаких. Вадим с тоской еще раз осмотрел зал, убеждая себя в том, что преследователь не рискнет здесь стрелять. Слишком много свидетелей. А вот когда конференция закончится… «Нужно придумать, как потом отсюда выбраться», – решил Вадим и прошел на свое место в президиуме.

Перерыв закончился, сидевший рядом с Вадимом сотрудник государственной корпорации взял слово, из зала тут же посыпались вопросы, и Вадим немного успокоился.

Делать у матери было решительно нечего. Геля пробовала читать, взяв из шкафа первую попавшуюся книгу, но за полчаса не одолела и трех страниц. Понаблюдала, как Павлик листает учебники, но лезть к сыну с расспросами не стала. Тут они с Вадимом были солидарны – ребенок должен делать уроки сам. Только так, без излишней опеки, мальчик сможет вырасти сильным и уверенным в себе.

Мать смотрела неодобрительно, но молчала. Геля начинала нервничать. Нужно было как-то отвлечься, и она решила съездить на работу. Кажется, ее решение вызвало у матери с Павликом заметное облегчение. Понимать это было обидно.

Ехать Геля решила на метро. В подземку она не спускалась так давно, что даже не знала, сколько теперь стоит проезд. Еще ее поразили появившиеся на каждой станции «рамки» металлоискателей и суровые охранники, внимательно наблюдавшие за пассажирами. Причем проверяли всех, включая старушек с сумками-тележками. Одной такой старушке Геля улыбнулась. Старушка казалась здесь своей, а Геля – чужой.

Снова накатила обида. Глядя на старушку, Геля вспомнила, как однажды (давно, еще до знакомства с Вадимом) мать назвала ее жестокой. Сказала, мол, Геля не умеет сопереживать людям. Геля с этим не согласилась. Как же так? Ведь она всегда старалась помогать людям. Когда помощь действительно нужна.

Например, незадолго до этого разговора она почти три часа сидела с маленьким ребенком соседки, которой нужно было попасть к врачу. Геля встретила женщину в подъезде, перекинулась с ней парой слов, а та начала жаловаться: она больна, нужно сходить в поликлинику, но не с кем оставить ребенка, который тоже болеет. Малыша соседки Геля и раньше жалела, поскольку мать мало им занималась. Даже книжек почти не читала. А саму женщину она немного осуждала. Незачем рожать детей, если не имеешь возможности их нормально вырастить. Так думала Геля. Но когда она поделилась своими мыслями с матерью, Елизавета Игоревна разозлилась и назвала Гелю жестокой и неспособной к сопереживанию. Геля сильно обиделась, потому что сказанное сочла неправдой.

Сильнее ее обидел только бывший жених, но о женихе Геля совсем не вспоминала.

Подошел полупустой вагон. Геля вошла, прислонилась к закрытым дверям.

Напротив две женщины, примерно ее ровесницы, что-то показывали друг другу в телефонах и весело смеялись. «Наверное, фотографии детей рассматривают», – подумала Геля.

Сама она редко показывала кому-то фотографии Павлика. Да и подруг у нее, в общем-то, не было. Так, перезванивались иногда с однокурсницами, но и только. Геле вполне хватало сына и мужа.

О Славе она старалась не думать.

От непонятной обиды опять захотелось плакать. Вдвойне обидно было осознавать, что обижаться она может только на саму себя.