вы умрёте». Вот такой прародитель «Алисы». И это было занимательно, однако я не нашла ни намёка на связь «Золотой цепи» с лабиринтом «я таджика». Ну, разве что Санди, главный герой Грина, зачитывался «Всадником без головы» Майн Рида. Так себе связь.

– Санди?! – удивилась Настя, когда они с Глебом поднялись в штаб-квартиру выслушать наш с Гаммером пересказ романа. – Девочка?

– Мальчик.

– А почему имя женское?

– Потому что оно мужское.

– Ясно.

– Это сокращённое от Сандерса, – пояснил Гаммер. – Сандерс Пруэль из Зурбагана по прозвищу Голова с дыркой.

– Вот так герой! – хохотнула Настя.

– Он с детства мечтал о приключениях и в шестнадцать лет угнал корабль. – Я продолжила пересказ. – Перевёз двух незнакомцев к таинственному особняку некоего богача, согласился участвовать в некоей авантюре, суть которой ему никто не удосужился объяснить, и стал помощником библиотекаря.

– Вот так авантюра! – не сдержалась Настя.

Я не обращала на неё внимания и говорила, повернувшись к привычно серьёзному Глебу:

– Дальше Санди…

– Всё-таки девчачье имя!

– …попал в загадочный лабиринт и нашёл в нём комнату-лифт с кучей кнопок. Лифт ездил вверх-вниз и вбок – куда захочешь.

– Как в «Кубе», – пояснил Гаммер.

Никто из нас «Куба» не видел, и Гаммер взялся коротенько объяснить сюжет фильма. Объяснял долго и нудно, а когда заговорил про безумно увлекательную задачку с простыми числами, мы с Настей притворно захрапели. Гаммер обиделся, и я вернулась к «Золотой цепи».

– Санди познакомился с Ганувером, владельцем особняка. Раньше Ганувер был бедняком, но нашёл в море якорную цепь из чистого золота и…

– Вот это поворот! – ахнула Настя.

– Откуда там золотая цепь? – спросил Глеб.

Пока я листала книгу, вспоминая историю цепи, за меня ответил Гаммер:

– Один знаменитый пират перерубил её, когда спасался от английских судов.

– Верно! – кивнула я. – Ганувер нашёл цепь, продал и построил особняк. Тут полкниги нагнетается невесть какая тайна, и все шепчутся, таятся, а Санди бродит по лабиринтам и ничего не понимает. И выясняется, что всё дело в любовном треугольнике, ну и в любовной афере. Появилась аферистка, которая хотела выйти замуж за Ганувера, после свадьбы подстроить его смерть и в наследство получить его сокровища вместе с золотой цепью.

– Он же продал цепь, – заметил Глеб.

– Продал. А потом выкупил и спрятал в лабиринте. Санди разоблачил аферистку и двух её сообщников. Они сразу во всём сознались, Санди даже не пришлось ничего доказывать. Ганувер выписал аферистке прощальный чек на большую сумму, она жутко оскорбилась и ушла, а Санди от переизбытка чувств расплакался. Какая-то женщина подарила ему георгин цвета вишни и сказала: «Мальчик, ты плачешь потому, что скоро будешь мужчиной».

– Подожди-подожди! – запротестовала Настя. – Я одна ничего не понимаю? Какие георгины?! Какой прощальный чек?! Что вообще происходит?!

– Через три дня Ганувер признался в любви другой женщине, которая уже не была аферисткой. Она ему ответила взаимностью. И вместе они жили очень счастливо, но Ганувер не выдержал счастья и умер от разрыва сердца. Его особняк превратился в лазарет для «эпидемиков», а пять лет спустя Санди стал штурманом и повстречал девочку «беспомощную, немного повыше стула», и они поженились. Конец.

– Бред! – выдохнула Настя.

Гаммер заявил, что я всё пересказала слишком сумбурно, но согласился, что роман не самый удачный. А вот папе роман понравился! Правда, он читал его давно и помнил смутно. За ужином папа признался, что в детстве фантазировал о поездке в Зурбаган, только больше впечатлился им не после «Золотой цепи», а после отдельных рассказов Грина.

– А это где? – спросила я.

Оказалось, что Зурбаган – вымышленный. Читатели даже придумали для него Гринландию, то есть страну Грина. Мы с папой поговорили о несуществующих городах, и я рассказала ему про Эглоу из «Бумажных городов» другого Грина. Папе понравилась идея размещать на карте вымышленные названия, чтобы по ним ловить тех, кто без разрешения скопирует и опубликует твою карту, но читать «Бумажные города» папа, разумеется, не захотел, потому что история там была совсем не про карты, а про одиночество. Это Настя такое любила. Собственно, «Бумажные города» мне достались от неё. Папа в детстве зачитывался краеведческими книгами, и тут наши вкусы совпали, однако художественную литературу мы любили разную. Я не была поклонницей романов и предпочитала более документальные, основанные на фактах произведения. Ни «Оцеола», ни «Золотая цепь» меня по-настоящему не вдохновили.

– Зачем же ты их прочитала? – удивился папа. – Не нравится, отложи. Книг много, а времени мало.

Я объяснила папе, что всё дело в антикварной открытке болгарского Красного Креста. Я до сих пор искала отправителя – если подписываешь дорогую карточку, точно надеешься увидеть её на сайте и в благодарность получить восторженный хуррей, – а Настя с Гаммером вообразили, что в открытке зашифрован квест, который привёл нас в библиотеку. «Оцеола» и «Золотая цепь» стали его частью, хотя мне казалось, что никакого квеста в действительности нет.

– Ну, – рассмеялся папа, – если квест привёл в библиотеку, а не в ночной клуб, это уже хорошо.

– Тут бы Настя с тобой поспорила!

Наверное, папа был прав: не так важно, существовал ли лабиринт. Главное, что мы собирались в штаб-квартире, делились догадками и представляли, куда заведёт расследование – в леса Флориды или горы Болгарии. У нас появился свой Зурбаган, и мы по нему путешествовали.

Я обновила мудборд в торговом зале, и открытка «я таджика» вернулась ко мне в мансарду. Я была уверена, что изучила карточку вдоль и поперёк, но после разговора с папой полезла в интернет и сразу сделала открытие! Про марку с Орфеем и египетским стервятником давно прочитала всё, что только удалось найти, а вот российскую марку с виноградом как-то упустила. Выяснилось, что изначально она шла в сцепке! Совместный выпуск России и Болгарии! На марке слева женщина держала российский цветочный виноград, а на марке справа уже другая женщина держала болгарский «рубин Кайлышки»! Обе марки – на сорок пять рублей. «Я таджик» наклеил на конверт левую половину сцепки. Понятно, почему он купил такую дорогую марку, – дело не в расточительности, а в желании оставить ещё одно не самое очевидное указание на Болгарию!

Опять Болгария… Я вернулась к мыслям об Иване Руже, единственном болгарском писателе в списке Смирнова. Решила во что бы то ни стало раздобыть затерявшийся в библиотеке экземпляр «Таинственного похищения».

Глава восьмая

Последние книги Смирнова

После истории с виноградной маркой я заново перебрала зацепки «я таджика» и добавила к ним чернильное пятно на ущербном развороте. Мне теперь повсюду чудились