Набираю номер, мысленно обдумывая, что сказать.

— Гарретт Тейлор, — отвечает мелодичный баритон.

— Ой, здравствуйте. Я… э-э… я не ожидала, что мне ответят, собиралась оставить сообщение.

— Еще десять минут, и так бы и было. Чем могу помочь?

— Меня зовут Брет Боулингер, я новая учительница Питера Мэдисона.

— А, Брет, да. Спасибо, что позвонили. — Пауза, затем в трубке раздается смешок. — Вы не ожидали услышать мужской голос, а я как раз ожидал.

Улыбаюсь.

— Такое нередко случается с человеком, носящим мужское имя.

— Красивое имя. Кажется, одну из героинь Хемингуэя звали Брет.

Откидываюсь на спинку стула, обескураженная его эрудицией.

— Да, леди Брет Эшли из романа «И восходит солнце». Моя мама… — Внезапно замолкаю, спохватившись, что мой рассказ совсем не к месту. Интересно, все психотерапевты так действуют на людей? — Извините. Вы собирались уходить. Давайте перейдем к делу.

— Не беспокойтесь, я никуда не спешу.

— Я звоню по поводу одного ученика, Питера Мэдисона. Что бы вы могли о нем сказать?

Раздается треск, словно доктор Тейлор покачивается в кресле.

— Питер весьма необычный мальчик. Смышленый, но подверженный чужому влиянию. Он постоянно хулиганил на уроках и срывал занятия, поэтому из Департамента округа обратились ко мне с требованием провести детальный анализ ситуации. Я работаю с ним только с сентября, поэтому этого ребенка мы с вами будем узнавать вместе.

Он поведал мне о всех выходках Питера начиная с издевательств над ребенком с церебральным параличом и заканчивая истязанием на уроке принесенного в сумке хомяка и попытками отстричь волосы сидящей впереди девочке.

— Он получает удовольствие от отрицательной реакции окружающих. Ему нравится причинять людям боль, это его стимулирует.

В открытое окно дует холодный ветер, и я кутаюсь в кофту.

— Что заставляет его так себя вести? Его обижали, что-то в этом роде?

— Его мать женщина, скажем так, не в полной мере занимающаяся этой проблемой, но старается не выглядеть равнодушной. Отец с ними не живет, поэтому возможна связанная с этим травма. Вместе с тем можно предположить, что психическое расстройство Питера наследственное.

— Вы хотите сказать, что он таким родился?

— Вполне возможно.

В книге «Что ждать, когда вы ждете» ни о чем подобном не писали. Я сразу представила название главы: «Нежелательное наследие».

— Но вы увидите, что Питер может быть очень милым, если захочет.

— Вот как? Когда поднесет ножницы к моей голове?

Доктор смеется:

— Кажется, я вас запугал. Все будет хорошо. Вы произвели на меня впечатление квалифицированного специалиста.

Ага. Такого квалифицированного, что собственная мать меня уволила.

— Вы будете моими глазами и ушами в доме. Я хотел бы просить вас звонить мне после каждого занятия с Питером.

— Разумеется. Мы с Евой будем у него в понедельник. — Если я не найду отговорку.

— В понедельник у меня последний прием в пять. Если вас не затруднит, позвоните ближе к вечеру.

— Да, конечно, — механически произношу я, размышляя лишь о том, что через три дня мне предстоит учить Ганнибала Лектора.

В понедельник утром я выбираю одежду с особой тщательностью и останавливаюсь на синих брюках и сером кашемировом свитере, подаренном мамой на прошлое Рождество. Дело не в том, что я хочу произвести впечатление на нового ученика, скорее мне хочется поразить Кэрри. Беспрестанно думаю о ней по дороге на работу, одновременно надеясь, что днем все пройдет гладко, и Ева не будет беспрестанно ныть и жаловаться. Хотелось бы иметь достаточно времени до встречи, чтобы добраться до Маккормик-Плейс и найти столик в ресторане отеля «Хайятт» до того, как появится Кэрри.

Войдя в кабинет, я понимаю, что бесконечная болтовня Евы была бы сейчас самой ничтожной проблемой. Не успеваю я включить компьютер, как появляется мой начальник мистер Джексон.

— Утром звонила Ева, — сообщает он. Его фигура заполняет весь дверной проем. — Она больше не придет, надеется, что вы справитесь сами. Просила пожелать вам удачи. — Коротко кивает: — Удачи.

Вскакиваю из-за стола и цепляюсь свитером за край. Да, у меня получается произвести впечатление.

— Но сегодня она должна была познакомить меня с учениками и помочь вникнуть в процесс.

— Уверен, вы справитесь самостоятельно. Вы приехали на машине или на автобусе?

— Н-на машине.

— Отлично, тогда все в порядке. — Собирается уходить. — Следите за пробегом. Мы производим выплаты из расчета расстояния, вы знаете.

Выплаты за пробег? Какое мне до этого дело? Моя жизнь рушится на глазах!

— Мистер Джексон, подождите, — делаю попытку удержать начальника. — У нас есть один ученик, Питер Мэдисон, мне кажется, с ним могут возникнуть сложности. Уверена, мне лучше не встречаться с ним наедине.

Джексон поворачивается на каблуках, и я успеваю заметить, что меж бровей залегла изогнутая складка, похожая на ветку дерева.

— Мисс Боулингер, я бы рад предоставить вам персонального охранника, но бюджетом такие расходы не предусмотрены.

Открываю рот, чтобы решительно возразить, но Джексон удаляется, оставляя меня грызть ногти в одиночестве.

Моя первая ученица Амина Адаве, третий класс, улица Соут-Морган. Подъехав к многоквартирному дому, останавливаюсь, пытаясь справиться с шоком. Не может быть, чтобы здесь жили люди! В этот момент ветхая дверь подъезда распахивается, на улицу вразвалочку выходит какой-то карапуз, а за ним женщина, одетая так, словно собирается в ночной клуб. Что ж, видимо, живут.

Ступаю на разбитый тротуар и вспоминаю свой уютный офис в «Боулингер косметик», красивые растения в горшках, личный холодильник, всегда заполненный свежими фруктами и любимой водой. В душе поднимается знакомая волна гнева. Почему мама так со мной поступила?

Делаю глубокий вдох и пытаюсь открыть дверь. Прежде чем войти в подъезд, оглядываюсь и трясу головой, словно надеясь, что это мираж и он скоро развеется. В подъезде темно и сыро, пахнет грязными тряпками и мусором. Крадучись пробираюсь вперед, аккуратно ступая между разбросанными объедками и окурками. Из одной квартиры доносятся звуки рэпа. Музыка звучит так громко, что, клянусь, подо мной трясется пол. Господи, только бы это была не квартира Амины.

Вижу на дверях двузначные номера, а у Амины квартира номер четыре, вероятно, это в подвале. Сердце уходит в пятки, когда заглядываю в лестничный пролет. Если я спущусь в этот ад, меня никто никогда не найдет. Интересно, сколько мне предстоит заниматься этой дрянной работой, чтобы Брэд наконец признал, что этот пункт можно вычеркнуть? Прикинув, я решаю, что достаточно будет недели — максимум двух. К Дню благодарения я буду свободна.