личная. В это время Амундсен состоял в любовной связи с Кристиной Элизабет Беннетт, которая была замужем за англичанином.

Он пытался сохранить отношения, осложнявшиеся его длительными поездками, – впрочем, из этого ничего не вышло, как с его предыдущим и последующим романами. Но в Номе Амундсен еще переписывался с Беннетт, питая надежду. «Все мои наилучшие пожелания, наилучшие мысли и сердечнейшие приветы – тебе!», – писал он ей в феврале 1923 года[161].

Путешествие в Ном в то неудачное для Амундсена время, скорее всего, было поводом развеять тоску по общению с близкими. Кроме Беннетт, он писал Камилле и Ните. В декабре по пути между Уэйнрайтом и Номом он отправил им рождественские открытки из маленького городка на побережье Аляски. На Рождество он отправил из Нома письмо и Леону, где писал, что думает и о девочках, и о своей старой няне, которая была серьезно больна: «Как паживают Бетти и две маи малинькие девочки? С нитерпением жду новостей»[162].

* * *

Среди бумаг Амундсена в Национальной библиотеке в Осло хранится конверт с пятью небольшими листами. Это ответные письма Камиллы и Ниты, полученные Амундсеном в Номе. За исключением тетрадей, эти письма – то немногое, написанное их рукой, что дошло до нас.

Два из них написаны Нитой. Ее письма короткие, лишь по четыре-пять строчек. Три письма Камиллы были намного длиннее. Это письма рассудительной двенадцатилетней девочки – а ведь она ходила в школу всего только год. Поскольку писем от них было немного и получены они в разное время, Амундсен хранил их все в одном из конвертов, отправленных девочками. На нем был указан адрес консульства Норвегии в Номе, а обратный – офис Густава Амундсена, брата Руала. Марки говорили о пересылке письма через Лондон, Вашингтон, округ Колумбия, и Чикаго в конце декабря 1922 – январе 1923 года.

Представленный на иллюстрации фрагмент письма гласит:

«Дорогой бета-папа!

Большое спасибо за открытки, которые мы получили от тебя на рождество. У нас все хорошо я хожу в школу через день так что теперь я умею читать и писать и считать. Я надеюсь что ты скоро приедешь к сюда нам».

Фрагмент письма Камиллы Амундсену

Письма, вероятно, были написаны раньше и рассказывали о праздновании Рождества. Как писала Камилла, девочки надеялись, что Амундсен вернется домой на праздник, и были разочарованы, когда ничего не получилось. «Дорогой бета-папа, мы были очинь щастливы, когда получили весточку от тебя, потому что мы так давно не слышали о том о чем мы очень много думаем о твоем возвращении домой». Правописание и пунктуация были не совсем правильными, но почерк ровный и аккуратный. Так пишет ребенок на не родном ему языке, сосредоточившись на том, что хочет сказать.

В письмах Камиллы речь шла в основном о повседневных вещах в Ураниенборге. В саду много слив, но они замерзли еще до созревания. В Адвент снега не было, поэтому они не могли играть на улице. Нита болела и с ноября не ходила в школу. Было и несколько интересных моментов. Камилла рассказывала об их собаках, о вечеринке с рождественской елкой, о том, как Хаммеры взяли их с собой в путешествие в Кристианию и были к ними добры. Из письма становилось понятно, что не все шло гладко. Камилла писала, как тихо было на Рождество: «Невесело быть здесь одному зимой». В письмах она иногда рассуждала по-взрослому: «…это, наверное, скоро закончится», – прокомментировала она отсутствие снега.

«Нита приболела в Рождество, поэтому мы хотели, чтобы ты был с нами дома», – написала она так, как будто Нита была той, о ком они с Амундсеном вместе должны были заботиться.

Все пять писем начинались с «Дорогой бесте-папа» или «бетте-папа»[163].

Нита пишет Амундсену:

«Дорогой мой бесте-папа

Ты можешь скорее приехать домой ко мне я жду тебя мы танцуем каждый день

С приветом твоя Нита»

Письмо – надежный посредник, которому отправитель доверяет истинные чувства, самое сокровенное. Запечатанный конверт скроет написанное, а почтовая служба сохранит тайну переписки.

Письма сближают людей, разделенных временем и пространством, дарят надежду. Но вместе с тем большое расстояние может поселить в душе волнение и неуверенность – неизвестно, когда дойдет письмо и какой будет ответ. Девочки любили Амундсена и скучали по нему, они писали о своих искренних чувствах простым языком. И мы понимаем их даже сквозь время, которое нас разделяет.

Фрагмент письма Ниты Амундсену

Если в письмах все казалось простым, то на деле было намного сложнее. В Норвегии Камилла и Нита продолжали жить в мире, который во многих отношениях был таким же маленьким и так же контролируемым взрослыми, как каюты на «Мод», «Виктории» или «Ставангерфьорде». Это не значит, что их жизнь была ограниченной – не более, чем у других норвежских детей того времени. Но у девочек уже был опыт общения с бесконечно большим миром. Они узнали его не по своей воле, и не от них зависело, когда их вновь куда-то отправят. Легко понять, что детям хочется оставаться в своем понятном мирке, который радостен и безопасен. Камилла и Нита пытались обрести такой мир в Норвегии. Но для них это могло быть сложнее, чем для их сверстников в Буннефьорде, так как родные для них люди жили далеко, на другом конце земного шара: Амундсен – на Аляске, настоящие родители – на Чукотке, и Камилла и Нита всегда об этом помнили. Это были одновременно и присутствие, и отсутствие, с которыми им приходилось жить, – как если бы они смотрели на то их фото совместно с Амундсеном на крыльце дома в Ураниенборге, где два кадра наложились друг на друга.

Виктория, мыс Дежнева

25 января 1923 года в Кристиании состоялась премьера фильма, Амундсен в это время зимовал на Аляске. В кинотеатре «Виктория Кинематограф» на улице Карла Юхана впервые показали немой фильм «Экспедиция Руала Амундсена на Северный полюс в первую зимовку»[164]. В 1922 году «Мод» отправилась на север из Сиэтла с кинооператором на борту. Он снимал побережье Берингова пролива, первые неудачные попытки полета на Аляске. Затем, вернувшись в Норвегию, оператор смонтировал часовой фильм. На его первом показе присутствовал король Хокон и несколько представителей правительства и парламента. Зал был полон. Позади короля Хокона сидели Нита и Камилла.

Были и представители столичной прессы. Газеты