Телефон я поставила на беззвучный режим до следующего утра, чтобы не отвлекаться и не нервничать, а теть Лену – в черный список, для надежности. Если что-то совсем срочное, мне Нэнси позвонит на ватсап, по счастью, теть Лене недоступный в силу высокодуховных причин. В смысле, освоить что-то сложнее кнопочного телефона ей религия не позволяет.

Из кафе я выходила, напевая про себя «ом мане падме хум». И меня даже почти отпустило, когда к самым ступеням подкатил байк, и мне протянули шлем. Красивый, красный. И, едва я уселась в седло, умчали прочь и от кафе, и от всяких дурацких мыслей.

Полет на байке по вечернему Лондону был прекрасен. Джей безбожно гнал, наверняка собрав все возможные штрафы, но мне было пофиг. Божечки, как же хорошо, когда твой мужчина – не зануда! Когда можно прижаться к его широкой спине, и встречный ветер выдует из твоей головы все-все лишнее!

За полчаса мы, кажется, облетели половину Лондона, наслушались возмущенного бибиканья и перепугали до усрачки минимум три стаи голубей и одну полосатую кошку. Зато в Найтсбридж, к дому милорда Как-его-там, я подъехала свежей, холодной и веселой. Словно здесь, в замке доброго волшебника Мака, меня не мог достать никакой злобный дракон.

Правда, меня все еще тянуло за нервы одно несделанное дело.

Долг.

Вот зайдем в квартиру, я поблагодарю Мака за великолепное шоу и сразу же отдам долг Джею.

Отличный план, правда же?

И как обычно случается с отличными планами, что-то пошло не так. Для начала, Мака не оказалось дома. Джей открыл дверь своим ключом.

– А где же Мак?

– У него свидание, – тоном великого заговорщика сообщил Джей, забирая у меня из рук шлем.

Оу… кажется, я даже знала, с кем! Вот это я понимаю. Решил – и сделал, не откладывая в долгий ящик.

– Свидание… – повторила я за Джеем.

– У нас тоже свидание. – Меня взяли за плечи и нежно прижали к себе. – Романтическое, со свечами и ужином.

– И что же у нас на ужин?.. – спросила я, приникнув к теплому, надежному мужскому телу. Твердому, как скала.

– Что-то очень вкусное… м…

Джей запустил пятерню мне в волосы, побуждая поднять голову – и поцеловал. Прямо в холле, у вешалки.

Кажется, это становится традицией, подумала я – и это было последним, что я смогла подумать связно.

Следующая связная мысль посетила меня сильно потом, через час, не меньше. И звучала она как «что-то кушать хочется, чем это так вкусно пахнет?». На тот момент я устало лежала на груди Джея, слушала биение его сердца – ту-дум, ту-дум – и лениво обрисовывала пальцем едва заметный шрам на его плече. Изумительно красивом, чуть влажном, с тончайшими золотистыми волосками плече. Выпуклая ниточка шрама, всего в дюйм длиной, почему-то притягивала, манила потрогать… сначала пальцами, потом губами… Боже, как же хорошо…

Только есть хочется. И не мне одной.

– Есть хочется, а одеваться лень, – поделились со мной плодом раздумий тяжких.

– Лень, но есть хочется, – согласилась я, переводя взгляд с белокожего плеча на пол, а точнее, на чьи-то брошенные рядом с кроватью джинсы.

Проблему моей лени Джей решил кардинально. Он просто подхватил меня на руки и отнес в столовую. Джинсы, мое платье и все прочее осталось валяться там, где упало.

А в столовой горели свечи. Догорали. И пахло горячим воском.

Джей ссадил меня на стул во главе длинного стола, накрытого белоснежной скатертью. И остался рядом, опустился на колени – став со мной, сидящей, вровень. С сумасшедшей нежностью поцеловал в губы.

– Тебе подходит это место, моя маленькая леди, – шепнул он, погладив меня по щеке.

Это прозвучало так, словно он сейчас мне подарит и это место, и луну с неба, и себя самого впридачу. Мне так хотелось ему верить! И совсем не хотелось думать о реальности, ждущей меня за пределами этого дома. Так что я ответила:

– Спасибо, мой большой лорд, – и поцеловала его.

Плевать, что все это – иллюзия. Вся наша жизнь в той или иной степени иллюзия, надо просто понимать это и наслаждаться моментом.

Правда, моменты имеют обыкновение заканчиваться. И если очень повезет, на смену эротическому моменту может прийти ужин. Божественно вкусный ужин, приготовленный Маком. Мы съели его, глядя друг на друга, соприкасаясь руками и разговаривая о какой-то ерунде. Не помню даже, о какой. Зато отлично помню, как отблески свечей золотили кожу Джея и какими темными казались его синие глаза. Все это было похоже на сказку, рассказанную Тинто Брассо – эротика и еще раз эротика. В каждом жесте. В каждом слове. Единственным, что портило мне удовольствие, был чертов долг. Он тянул и тянул, словно прыщ на заднице.

И когда Джей ушел на кухню, чтобы сделать горячий чай, я тоже поднялась из-за стола и попыталась вспомнить, где в этих диких английских просторах упала моя сумочка, а с ней и телефон. Тот самый, который давным-давно следовало выбросить в Темзу.

Сумочка нашлась на лестнице, через две ступеньки после ботинок Джея и за пять шагов до его футболки. Ее я тоже подобрала и, вдохнув его запах – дивно прекрасный запах здорового мужчины и ненавязчиво-дымного парфюма – надела на себя. Так и пошла в ней по следам боевых действий: мое платье, мой лифчик… его джинсы и белье у самой кровати… При взгляде на смятую постель мне так живо вспомнилось все, что мы на ней делали, что захотелось повторить. Прямо сейчас. Этот мужчина – опаснейший галлюциноген, вызывающий привыкание с первого же приема.

Я влипла.

И пусть. Влюбиться – это прекрасно. Главное, чтобы не в козла вроде Кисы или, боже упаси, Вадьки. А Джей будет моим самым прекрасным воспоминанием об Англии. Может быть… может быть даже не только воспоминанием? Вдруг у нас что-то да получится? Я разведусь с Кисой и вернусь сюда, найду тут работу. Нэнси предложила помочь с работой, если я вдруг надумаю осесть в Британии…

Божечки. Куда меня несет, а? Я бы еще имена нашим с Джеем шести детям придумала! Вот бы он порадовался-то!

Все, хватит воздушных замков. Берем ноги в руки, то есть смартфон, и топаем обратно в столовую. Пить чай и заканчивать с долгами. Ненавижу долги, от них ничего кроме испорченных отношений и головной боли.

Я чуть не столкнулась с Джеем на пороге столовой. Немудрено в полумраке пустой квартиры, освещенной лишь свечами в столовой и слабым светом с лестницы. В руках у Джея был поднос с чайником и чашками, а еще на нем был игривый фартук с перчиками. Красными. И больше ничего.

Стоит ли говорить, что я не могла упустить возможности полюбоваться эксклюзивным зрелищем? Ради такого дела я даже свет в столовой зажгла, предварительно пропустив Джея вперед.

Вид сзади был… м-м… топ-модели удавятся от зависти! И потому что у Джея великолепное тело, и потому что он так улыбается, обернувшись через плечо… О черт, я уже говорила, что Джей – это воплощенный секс?! А как эротично он расставляет чашки на столе и тягуче, с хрипотцой, зовет: