– Начну с самого конца, коллега…

Леха соединил пальцы домиком. И вид их сразу напомнил Артему шалаш из сухого хвороста.

– Сестрица Дианы Мосиной – Анастасия Сергеевна Мосина – получила солидный срок за сбыт наркотических веществ в особо крупных размерах.

– Ого! Серьезно!

– Да… Подробностей не знаю, запрос не посылал, побоялся гнева руководства. Это некоторые с ним шушукаются, мне в такой привилегии отказано, – ядовито заметил Леха. – Но соседи утверждают, что дело против Насти Мосиной было сфабриковано.

– Так и сказали?

Артем хохотнул. Представить себе тетушек на скамеечке, изъясняющихся профессиональным юридическим языком, было сложно.

– Нет, коллега, ваше недоверие обосновано. Было сказано просто и без затей – Настю подставили. И указали знаешь на кого?

– На кого?

– На Романа Ростовского! В истории той много темных пятен. Очень! Но сейчас не об этом! – Шалаш из его пальцев распался, и они – пальцы – начали попеременно загибаться. – Первое – машина, что увезла Диану, та же самая. Номера те же. Перепутать сложно – серия из трех «т», номер – три единицы. Второе – машина принадлежит некоей фирме, оформленной на подставное лицо. Третье – работала там Мосина Анастасия Сергеевна главным бухгалтером.

– А фирма-то кому на самом деле принадлежала? Принадлежит?

– Терпение, коллега! – И Леха загнул еще один палец. – И наконец, четвертое… Хотя, думаю, вы бы поставили, Тёма, этот пункт первым…

– Ну!

– Фирма принадлежала и принадлежит, – последовала пауза, и наконец Леха, сверкая глазищами, как демон, его добил: – Шелестову Михаилу Ивановичу…

– Присаживайтесь, юноша…

Адвокат Арбузов Иван Игнатьевич величественным жестом указал Роману на гостевое кожаное кресло, стоящее в паре метров от его огромного двухтумбового стола.

Роман послушно сел, огляделся. Кабинет был просторным, богато обставленным. Пахло кофе и дорогим табаком. Может, Арбузов курил трубку, или сигары, или ничего не курил, и это пахло специальным освежителем. Роману тут было не место в пропотевшей траурной рубашке – он пару часов назад похоронил свою мать. И в пыльных ботинках – с кладбища он шел пешком.

А он и не напрашивался. Он бы и еще блуждал по городу, слушая его шум и ощущая себя частью городской суеты. Все же лучше, чем сидеть в тишине квартиры. Домой идти он не мог, было тошно. От всего!

От того, какой строгой и чужой показалась ему мать в чужом странном платье и старушечьем платочке. От того, что на ее похороны никто не пришел, хотя он кому-то звонил. По списку из ее записной книжки. Дальние родственники, знакомые сокрушенно охали, приносили соболезнования и не пришли. И поминки для одного себя он устраивать не стал, хотя деньги были у него с собой. И он загадал, что если кто-то придет проститься с матерью, он пригласит всех в кафе. В любое, что попадется на пути.

Никто не пришел и не приехал. Было гадко! И он пошел ходить по городу, и ходил бы и еще, да позвонил Арбузов. Пригласил к себе для разговора. И попросил не задерживаться. Рома взял такси и приехал. И сидел теперь, стесняясь собственного запаха пота и пыльных ботинок.

– Сразу хочу вас порадовать, Роман Игоревич, что дело о смерти вашей матери закрыто, – проговорил адвокат и принялся тут же нянчить кожаную папку.

– Закрыто?! – неприятно изумился Рома. – Но почему?! Ее же…

– Убили? – Арбузов скептически скривил губастый рот. Глянул на него с сожалением и проговорил: – Может, и так, но под подозрение попадаете только вы. Вы хотите и дальше быть подозреваемым в деле о смерти вашей матери?

– Нет, но…

– Вот и славно, – отсек сразу Арбузов. – Так что с этой стороны проблем не будет.

Рома через минуту равнодушно пожал плечами. И ему снова захотелось на улицу, в толпу, чтобы его толкали локтями, оглушали смехом, чтобы не дали забыть, что жизнь продолжается.

– Но есть еще одно «но», юноша. – И надменный взгляд адвоката сделался ледяным. – Ответьте мне: где вы провели ночь с минувшего воскресенья на понедельник? Только без вранья! Я – адвокат, не следователь!

– Я?

Тут же вспомнился поздний ужин на ледяном ветру под ресторанным полосатым балдахином. Суетливый алчный Валик, знавший его отца и угадавший по фотографии Шелестова. Потом вспомнились проститутки, приставшие к нему на проспекте. Безлюдный, словно вымерший двор, где проживал официант. И его кухня, где в лужах крови лежали убитые Валик и его девушка. А вот как он потом бежал через три ступеньки вниз по лестнице, помнилось плохо. И как по двору метался, пытаясь скрыться, тоже смутно помнил. Вой полицейской сирены запомнил и собственный страх. А в остальном…

– Я их не убивал, – пробормотал он, глядя прямо в надменные глаза адвоката.

Врать смысла не было. Если Арбузов задал вопрос, значит, он что-то знает. Точнее, знает все. Или почти все.

– Это хорошо, – удовлетворенно улыбнулся Арбузов.

– Что – хорошо? Что не убивал? – Роман криво ухмыльнулся.

– Что мы с вами, Роман Игоревич, понимаем друг друга с полуслова. И мне не придется долго вам объяснять, в какой вы, мягко говоря, жопе.

– Почему? Почему снова я?! – возмутился Роман.

– А кто?

Адвокат развалился в собственном кожаном кресле, ленивым жестом распахнул какую-то деревянную шкатулку, приткнувшуюся к настольной лампе. Достал оттуда громадную сигару – табаком все же пахло настоящим – и принялся разминать ее в пальцах. Потом достал специальное приспособление, отрезал кончик сигары. Сунул ее в рот, она превосходно улеглась между его толстыми губами. Поднес огонь зажигалки. Закурил.

– Вы являетесь в ресторан, где прежде никогда не были, но был частым гостем ваш пропавший без вести отец, – проговорил задумчиво Арбузов после трех затяжек. – О чем-то говорите с официантом. Показываете ему какое-то фото. Потом попадаете в объектив камеры наружного наблюдения за квартал от дома этого парня. И что характерно… Почти в то же самое время, когда наступила смерть этого несчастного.

– Я его не убивал! – повторил с нажимом Роман.

Ему вдруг захотелось выпить. Много, крепко. Чтобы замутилось сознание. Чтобы не было нужды думать обо всем. Помянуть мать, заодно отца и этого алчного парня, убитого по непонятной причине. Рухнуть потом мордой в стол и забыться. И чтобы потом, очнувшись, забыть обо всем. Особенно о том, что говорил с Дианкой. И просто маяться похмельем.

– А кто его убил? А заодно и его девушку, с которой он собирался прекрасно провести остаток вечера?

– Я не знаю. – Роман пожал плечами. – Когда я вошел в квартиру, они уже были мертвы.

– Так вы и в квартиру вошли??? – неподдельно изумился адвокат и пристроил осторожным движением сигару на громадную пепельницу. – Зачем, Роман Игоревич??? Зачем вы туда пошли???