Спина не подвела. Руки тоже сработали как надо, автоматически обняв внезапно налетевшую деваху, а мозг, пока мышцы работали, получил возможность напрячь память и осмыслить сложившуюся ситуацию, не отвлекаясь на управление моторными реакциями организма. Результат не замедлил сказаться:

– Кристина?

– Ага-а-а!!! Узнал?! Я тоже сразу тебя узнала, как только увидела. Тебя отпустили в отпуск? Ты к нам надолго? Давно приехал? Как у тебя дела???

Если бы не двухнедельный опыт общения с Недамански, то Ганс мог бы и растеряться под градом обрушившихся на него вопросов. Теперь же разум, закаленный в горниле бесконечных больничных разговоров «ни о чем», без проблем справился с потоком малосвязной информации, заставив Ганса чуть ли не с благодарностью вспомнить бывшего соседа по палате.

– В отпуск, по ранению.

– Ой!

Руки, сжимавшие шею, разжались, и Кристина вновь спустилась на грешную землю, но из объятий Ганса не выскользнула и руки от его шеи далеко не убрала (теперь они располагались у него на груди, теребя воротник парки).

– Так ты ранен! Извини, я так налетела. У тебя ничего не болит?

– Не, порядок. Я уже вылечился. Почти два месяца в госпиталях – не шутка.

– Точно вылечился? Здорово! А надолго приехал?

– На месяц.

– Ур-ра-а-а!!! Пошли скорее! Мама будет рада!

– Чья?

– Эм-м, – Кристина слегка смутилась, – твоя, конечно! Но моя тоже, если в гости зайдешь. Зайдешь? – С этими словами Кристина слегка пихнула Ганса кулачком в бок.

– Приглашаешь?

– Конечно! Пошли!

– Ну, веди. Но сначала ко мне. – С этими словами Ганс с легким сожалением выпустил из своих объятий целеустремленную непоседу и позволил увлечь себя к уже видневшемуся в конце улицы знакомому домику.

* * *

Возвращение домой неожиданно оказалось гораздо более бурным, чем предполагалось, но, несомненно, приятным. Кристина еще на подходе к дому радостно закричала, так чтобы слышала вся улица:

– Фрау Марта, фрау Марта! Смотрите, кого я вам привела!

С этими словами она за руку втащила Ганса во двор его родного дома и именно в таком виде (под ручку с Гансом и с победно сияющим личиком) предстала перед заполошно выскочившей на крыльцо фрау Нойнер, после чего радостно объявила:

– Мы пришли!

Дальше была обычная в таких случаях суета, беготня, немного слез и прочие атрибуты встречи непутевого, но любимого сына. Ганс, получивший отпуск только накануне выписки из госпиталя, прибыл домой раньше, чем отправленное им письмо, уведомлявшее родню о скором визите. Поэтому его приезд стал совершенно неожиданным, слегка выбив семью из колеи. К тому же родовое гнездо Нойнеров, к некоторому удивлению Ганса, оказалось почти пустым: старшая сестра Эльза жила у мужа в Рупольдинге, младшего брата Пауля еще осенью забрали в армию, отец, работавший в лесном хозяйстве, был в командировке, а младшая сестра Мартина еще не вернулась из школы. На Ганса, запомнившего родной дом шумным и многолюдным, это вроде бы обычное обстоятельство произвело гнетущее впечатление.

Впрочем, ситуацию полностью разрядила некая молодая особа по имени Кристина Тереза Хаусвальд, которая, казалось, обрадовалась приезду Нойнера больше всех остальных родственников и знакомых, вместе взятых. Вцепившись в Ганса еще на улице, она больше не отпускала его ни на шаг, приняв самое деятельное участие в хлопотах по встрече и обустройству свалившегося, как снег на голову, отпускника. Сам виновник переполоха, любуясь ладной фигуркой и симпатичной мордашкой, постоянно находящимися в его поле зрения, искренне недоумевал, с чего это одноклассница его младшего брата, которую он смутно помнил еще пятнадцатилетним подростком и с трудом смог узнать на улице, вдруг проявила к нему такой недвусмысленный интерес?

Однако задаваться этим вопросом слишком долго он не стал. Молодость брала свое! Весна, опять же… Словом, только что оправившемуся от ранения и вырвавшемуся на волю из затхлой атмосферы госпиталей парню хотелось вновь ощутить себя живым. А бойкая Кристина подходила для этого просто идеально. Так что Ганс, недолго думая, отбросил неуместные размышления и с головой погрузился в пучину мирной жизни, стремясь по максимуму использовать ту короткую отсрочку, которую он столь нежданно-негаданно сумел получить у войны.

Первым делом состоялась раздача подарков, купленных в Дрездене и Мюнхене на немалое офицерское жалованье. Тут Ганс проявил находчивость и гибкость, на ходу переиграв свои предварительные планы. В результате подарочный комплект отсутствующей Эльзы достался Кристине, к неописуемой радости последней. Дальше были обязательные визиты к родственникам (дядя Отто: «…вижу, герой, хвалю! Жаль, отец не видит», бабушка Магда: «…и когда закончится эта война?! Столько лет не видела любимого внука!») и совсем не обязательный, но приятный визит в гости к Кристине. После этого долг вежливости можно было считать исполненным и с чистой совестью предаться заслуженному отдыху, занявшись собой… и Кристиной.

Не тут-то было! В гости к матери Ганса одна за другой под всевозможными предлогами зачастили соседки, подружки и просто знакомые, причем все как на подбор с дочерями в возрасте от 18 до 25 лет. Кое-какие девицы понапористей пробирались в дом с неженатым лоботрясом даже без родительского прикрытия – на свой страх и риск. Однако всех соискательниц ждал жестокий облом: рядом с объектом их интереса по-хозяйски восседала Кристина, которая при виде очередной визитерки с непринужденным видом прислонялась к Гансу поплотнее, делала счастливое лицо и ненавязчиво демонстрировала новые сережки. После этого большинство девиц увядало прямо на глазах и поспешно покидало дом, зачастую даже не дождавшись ответа на просьбу, с которой они являлись. Особо упорных, решивших сражаться до конца, вежливо выпроваживала сама фрау Марта, вздыхая и бросая украдкой взгляды на сына и вьющуюся возле него Кристину.

Ганс в эти женские разборки не встревал, резонно решив, что от добра добра не ищут. Вместо этого он занимался другими важными делами: чесал за ухом полосатого пушистого кота, полюбившего дрыхнуть у него под боком, катался по окрестностям на лыжах и отъедался на домашних харчах (благодаря внезапно начавшемуся роману получалось практически ежедневно на законных основаниях обедать дважды – у себя и в гостях у Хаусвальдов). Ну, еще немного работал по хозяйству – дому нужны мужские руки, а они нынче в дефиците. Но это так – мелочи.

Главным и наиболее приятным «занятием» была, конечно, Кристина. Девушка охотно проводила с ним время, сопровождая как тень с утра до ночи. Смеялась, обнималась, целовалась, но… дальше дело пока не двигалось. Строгое католическое воспитание делало свое черное дело. Нойнер, который, пошлявшись по миру, привык смотреть на жизнь проще, начинал понемногу беспокоиться – дни отпуска стремительно пролетали один за другим, а подвижек не наблюдалось. Thema Eins[23]ставилась все более остро, и Ганс решил сыграть ва-банк. В середине марта он сделал ход конем: изъявил желание покататься на горных лыжах в Гармише. Вроде бы и рядом совсем, но все же уже не под прямым родительским надзором.