– Стоять, я сказал! Еще раз шелохнешься – и стреляю на поражение. Вот в него, – бандит указал стволом на Вовчика. – Надеюсь, никто из вас не станет рисковать жизнью ребенка ради этих цацек, которые вам не принадлежат. А я забираю их по самому древнейшему праву – праву наследования. Всем оставаться на местах. Бонжур, господа!

Другой налетчик передал ему сундучок, взял Вовчика за ухо и повел за собой. Бандит с саблей шел впереди. А тот, что с пистолетом, пятился, держа всех под прицелом.

Но тем не менее никто не «оставался на местах». Все медленно, как завороженные, двигались за бандитами.

Налетчики вышли из здания, где у подъезда стояла машина, засунули в нее брыкавшегося Вовчика, сели сами. Хлопнули дверцы, взревел мотор, и машина рванулась к воротам. А вслед за ней рванулась, как граната, бутылка шампанского, которую Саша «по-гусарски» запустил в отчаянии ей вслед.

Бутылка грохнулась в заднее стекло, разнесла его вдребезги, но не остановила бандитов. Машина вырвалась за ворота, пронеслась аллеей и исчезла из виду.

Каркнула ей вслед ворона, скрипнула потревоженная створка, отчетливо, но пристойно выругался Саша.

Оля заплакала, Афанасий Иванович схватился за сердце и сел прямо на ступени крыльца.

А в конце аллеи прозвучала милицейская сирена и показались быстро идущие микроавтобус и несколько легковых машин. Это приехали на торжество журналисты, руководство города, милиция, директор банка.

Машины красиво развернулись, все дверцы распахнулись, все прибывшие – веселые и любопытные – высыпали наружу.

– Ну, – радостно воскликнул полковник милиции, начальник горотдела, – показывайте ваши сокровища! Где они?

– Примерно там, – грустно махнул Саша куда-то в сторону.

Полковник сориентировался мгновенно:

– Сколько их было? Приметы? Марка машины?

– Двое. В масках. Пистолет и сабля боярина Щербатого из музея. Красные «Жигули», – так же коротко ответил Саша. – Они заложника захватили. Пацана малого.

– Он уже освободился, – послышалось за спиной полковника. Тот обернулся.

Вовчик, со ссадиной на щеке, в порванных на коленях брюках, стоял, в общем, целый и невредимый, но почему-то яростно плевался.

Саша, как маленького, подхватил его на руки. Вовчик сплюнул и вырвался.

– Как ты удрал?

– На повороте. Он меня в машине вместо уха за ворот взял, я его укусил и в дверцу вывалился. Во, коленки у штанов все разодрал. От матери будет. – И он снова сплюнул.

– Ты что плюешься? – строго сделал замечание полковник. – Где они свернули?

– Плюешься… Я ж его укусил!

– Невкусный оказался? – усмехнулся Саша.

Вовчик скорчил такую гримасу, что всем стало ясно: да уж, не конфетка!

– Свернули на Одоевского. Один еще сказал: проскочить бы Каменный мост.

Полковник подошел к своей машине, вытянул телефонную трубку:

– Всем постам! Всем патрульным экипажам! Принять меры к задержанию автомашины «ВАЗ» красного цвета, предположительно движущейся по Одоевского к Каменному мосту. Заднее стекло отсутствует. Водитель и пассажир. Оба вооружены. При задержании соблюдать осторожность. Докладывать дежурному по горотделу. Все!

Потом он позвонил дежурному и приказал «закрыть город».

– Из города они не уйдут, – сказал он, отдав трубку своему водителю. – Как же вы так прошляпили? – Потом он разогнал журналистов, а своих сотрудников направил в кабинет директора. Работать.

Вся Челюканова команда, «отроки и отроковицы», собралась в номере Костика. Точнее – в комнате князя Оболенского.

Настроение было – совсем никуда.

– Кто будет унывать, тому в лоб, – сразу взял ситуацию под контроль Колька.

– Однозначно, – грустно согласился Миха.

– Костик, рассказывай.

Костик рассказал все, что теперь знал об этом мнимом французе. И добавил:

– Я уверен, что один из этих бандитов – это он.

– Почему?

– Он причмокнул два раза, когда говорил, обратили внимание?

– А что, все французы чмокают два раза? – спросил Вовчик, разглядывая дырки на коленях.

– Не знаю. А наш чмокает. Мне приходилось слышать. К тому же он не знает французского.

– Я тоже, – сообщил тот же Вовчик. – И что?

– А то, что, уходя, он сказал: «Бонжур».

– Попрощался вежливо, – предположил Вовчик, пытаясь стянуть прореху на штанине.

– Когда прощаются, говорят совсем другое. А «бонжур» – это «здравствуйте».

– Убедительно, – согласился Колька. – А кто же второй? Не Черновцов ли? Вино выпил. И ботинки такие по музею шлялись.

– Черновцов, – сказала Галка. – Да, Вовчик? Его походка? Мы же за ним по пятам бродили…

– Похож, – не стал возражать Вовчик: больше всего его сейчас интересовали штаны.

– Да снимай ты их, – улыбнулась Галка. – Давай заштопаю. Костик, у тебя иголка с ниткой найдутся?

– Надо у Оли спросить, – сказал Костик.

– Чуть что – так Оля. Ты прямо без нее жить не можешь, – проворчала Галка, но все-таки пошла за иголкой.

– А почему ты не сказал полковнику о своих подозрениях? – спросил Колька. – Они бы знали, кого искать.

– Во-первых, это только мои предположения. Во-вторых, тогда столько пришлось бы рассказывать… А в-третьих, сами упустили – сами найдем.

– Ну! – согласился Миха. – Однозначно.

В это время за окном, где-то в глубине кладбища залаяла, а потом завыла собака.

– Ой, да закрой ты окно! – попросила вошедшая Галка. – Воет и воет.

Костик закрыл окно и остался возле него, раздумывая.

– Ты что? – спросил Колька. – Еще одна идея?

– Гал, помнишь, ты что-то говорила о Черновцове, что он за человек? Повтори, а?

Галка, усевшись в кресло с Вовкиными штанами на коленях, подняла голову.

– А что я говорила? А! Пьяница, хулиган. Жена его выгнала. Живет в каком-то сарайчике, у реки. Бомж натуральный. Собака у него, правда…

– Ага, – пробормотал Вовчик, забираясь в постель под одеяло. – Кавказская овчарка, здоровенная. Злая. Всех котов в округе передавила.

Костик опять задумался.

– Ты что-то не в себе сегодня, – заметил Колька. – Хотя мы все не в себе…

– Постой, – перебил его Костик. – Гал, а помнишь, мы бродили с тобой по старому кладбищу, – он кивнул за окно, – надеялись найти могилу Оболенского, помнишь?

– Ну и что?

– Помнишь, за каким-то памятником мужик сидел с бутылкой? Ты еще сказала – на Черновцова похож.