– Лэрд Анвиез? – сразу узнала магистра откинувшая полог шатра немолодая аккуратная лея в темном платье камеристки.

– Где они? – шагнул он ближе.

– Тут, – отозвалась из шатра Лиата.

Едва услыхав её голос, Анвиез ощутил, как дрогнуло и зашлось в радостном беге сжимавшееся от волнения сердце.

– А Кора? – замер на миг Ирджин.

– Тоже тут… только спит…

Маг никак не мог потом объяснить, как он первым оказался в шатре, если стоял позади учителя. Помнил лишь, как держал в руках прохладные ладони девушки, щедро вливая в нее различные заклинания. Очищающее от всех ядов, регенерирующее, заживляющее раны и еще что-то… пока Анвиез не остановил его, мягко, но непреклонно.

– Достаточно… иначе она потом три дня не сможет уснуть.

– Он бросил бутылек с каким-то зельем, – рассказывала Лиата, откровенно прижавшаяся к плечу магистра, – И Кора подставила камень. Она всё им ломала… флакон тоже лопнул… и зелье разлетелось во все стороны. Кучера сразу усыпило, он рухнул где стоял… и я убрала щит. Но над нами были ветви вишни… я про них забыла.

Девушка виновато вздохнула, но магистр тотчас успокаивающе погладил её руку и Лиата продолжила рассказ.

– На листья тоже попало зелье… а когда щит пропал, оно капнуло на Кору, и она начала шататься. Тут из кустов выскочила Доната, подхватила Кору с одной стороны, я с другой… и повели сюда. Больше всего я боялась, что они побегут за нами… мне одной с ними не справиться…

– А кто разбил окно в карете? – осторожно поинтересовался Анвиез, опасаясь пошевельнуться и спугнуть Лиатану, сидевшую непозволительно близко, если вспомнить о правилах приличия.

Но так хорошо, так правильно, по его собственным ощущениям.

– Я, – призналась она. – Когда Кора подняла камень, я тоже взяла… на всякий случай. А потом подумала, бросать камни я не очень умею, а вот щит, если есть амулет, вполне потяну.

– Откуда у тебя это умение? – спросил магистр просто так, на самом деле теперь ему было все равно.

– Эни научила, – уверенно сообщила Лиата, и маги уставились на неё с одинаковым изумлением. – Давно… еще когда она ходила в бесплатную школу знахарок. Им жрец сказал, что в нашей долине сильный магический источник, поэтому большинство людей имеют способности к магии. Но небольшие. Если очень захотеть, то можно развить. Мы захотели, и она нас учила всему, что ей рассказывали в школе. Но у нас с Корой получалось хуже, чем у неё… и Кора постепенно разочаровалась. Тогда и я бросила. А вот когда они обе ушли, подумала, а вдруг и мне придется бежать? И начала повторять всё, что помнила… а память у меня очень хорошая.

– А нам не пора в замок? – вдруг распахнула глаза Коралия, – там матушка уже небось в обмороке лежит.

– Мы её усыпили, – пояснил Анвиез, – а сейчас ждем, когда ты очнешься.

– Я уже, – Кора села на лежанке, – как новенький огурчик. Доната, собирай свои вещи, ты едешь с нами.

– Тут со мной ещё Сения, – виновато вздохнула женщина, – я не могу её бросить. У неё нога… вывихнута или сломана…и денег нет.

– А она откуда? – испытующе уставился на женщину магистр.

– С нами ушла, в первый же день, когда проказа объявилась. Она белошвейка, но работала только на лейду Гессину, фаворитку генерала. Руки у нее золотые, вот лейды и старались захватить в личное пользование. А как ногу сломала, так и забыли… никто не позвал.

– Берем, – решила Лиата, – я шить ненавижу.

– А где она? – оглянулся Ирджин.

– Там, дальше, в камышах. В бочажках пескарей ловит… из иголки крючок сделала. Мы из них суп варим. Да вон уже ковыляет.

Молодую, светловолосую и курносую швею Анвиез знал, приносила ему рубашки любимого фасона. И потому сразу предложил вернуться, но лечить не стал.

– Во дворце тебя отнесут в лазарет, искупают, устроят, тогда и залечим твою ногу. Все равно несколько дней придется полежать.

– Спасибо, светлый лэрд, – в глазах белошвейки вскипели слезы, – а я уж начала думать… всякое. Отвели светлые духи.

– Тогда поехали, – магистр создал туманную ладью, усадил в неё пассажиров и спрятал довольную улыбку, обнаружив что Лиата невозмутимо усаживается рядом с ним.

Да разве он против?

И неважно, что вчера думал совсем по-другому. Зато сегодня отчетливо понял, насколько глубоко заблуждался. И как сильно поспешил с выводами. Ему еще невероятно повезло, что все закончилось благополучно.

Теперь даже подумать страшно, как могли бы повергнуть события… Остаётся лишь благодарить судьбу, да снова повторять как самое главное заклятье – такие серьезные вопросы ни в коем случае нельзя решать сгоряча.

На этот раз замковые ворота оказались подняты, а мост, наоборот, опущен. На подступах к нему стояли бдительные стражи, хотя на подъездной площади уже не осталось ни одной телеги и никаких селян.

– Таубен постепенно наводит порядок, – заметил Анвиез, думая совершенно о другом.

Точнее, о другой, так неожиданно свалившейся на его голову и тем самым сломавшей все его прежние планы и правила. Разумеется, магистр об этом ничуть не жалел. Бесценные подарки судьбы, подобные этой встрече, так редки, что ради них каждый маг готов бросить все, забыть все прежние мечты и дела и идти хоть на край света, лишь бы не потерять нежданное счастье. А ему не нужно никуда уходить… и не придется отказываться от учеников и немногочисленных друзей.

Всего лишь и нужно так устроить новые покои, чтобы его счастью было там хорошо и удобно, и абсолютно ничто не мешало. Ни чужие любопытные взоры, ни досадные случайности ни попытки навредить.

К его великому сожалению, время от времени приходят сообщения об очередном таком происшествии. Почему-то некоторые самоуверенные лейды, беспочвенно убеждённые в собственном превосходстве, искренне верят, что стоит опорочить или устранить избранницу мага, как он кинется к ногам интриганки. Или даже убийцы, хотя всем известно, что за любые покушения на их любимых маги неизбежно отвечают тем же.

И им задуманное всегда удается.

– Эни, – закричала Лиата, едва они оказались во дворе замка и первой выскочила из ладьи, – Эни!

Столпившиеся на балконе любопытные придворные были неописуемо заинтригованы странным поведением герцогской четы.

Уже не первый час Дарвел с женой упорно сидели у замковых ворот. Сначала на обычной скамье, потом в креслах, под растянутым шелковым пологом. И наконец жадный интерес публики был вознагражден.

Сначала во двор влетела непонятная повозка, затем их герцогиня бросилась жарко обнимать прибывшую в ней молоденькую селянку, судя по простенькому платьицу. Потом и вторую, тоже одетую бедненько и старомодно.

– Ах, – сморщила носик одна из модниц, – боюсь, наша герцогиня принимает беды селянок слишком близко к сердцу.