Оглядев балерину еще раз, я перевел взгляд на экзаменатора. Макленин не особо запомнился мне в предыдущих поединках – первую тройку кандидатов он убил секирой, потратив на каждого не более двух ударов. На вторую тройку в следующую свою очередь взял небольшой изящный молот и, не сближаясь, выводил противников из строя меткими бросками, после чего подходил и нарочито неторопливо ломал шею. Побеждал он, конечно, быстро и вполне эффектно, но на фоне того, что творила та же Клеопатра, мне его выступления не особо запоминались.

– С ним поосторожней, – неожиданно произнес Саян.

После последней своей схватки он будто невзначай оказался рядом со мной.

– Сейчас? – шепнул я уголком рта.

Вряд ли стоит игнорировать его слова – судя по всему, он старший в клане Орловых – молодого его крыла, по крайней мере.

– Нет, вообще. По возможности не пересекайся, пока это нежелательно, – вновь шепотом ответил Саян, едва шевеля губами, стараясь не привлекать ничьего внимания.

Между тем на помосте началось небольшое движение. Кто-то из мастеров уже поднялся, собираясь уходить, великий магистр Орлов наблюдал за площадкой вполглаза, улыбаясь одной из служанок цитадели.

Заметил это и Макленин. Хмыкнув самому себе, очень не понравилась мне эта улыбка, он неожиданно отбросил в сторону выбранный палаш и достал из бедренных ножен, имеющихся у каждого второкурсника, клинок с черным лезвием, по форме напоминающий армейский нож разведчика.

– Слышь, как тебя…

Я понял, что Саян обращается ко мне, но отвечать не стал. Опять обидно было, у них это семейное – пренебрежение к чужим именам?

– А вот сейчас, когда он ее убьет, постарайся как можно быстрее умереть. Хоть на меч упади, хоть моргенштерном голову себе случайно размозжи.

«Почему?» – едва шевельнув губами, спросил я больше взглядом.

«Смотри», – так же взглядом ответил мне Саян, показывая на арену.

Неуверенно держа перед собой меч, балерина мелкими шажками по кривой дуге двинулась к противнику, который даже не обращал внимания на ее приближение, рассматривая нож.

Я бросил взгляд на помост для высоких гостей. Лишь мастер Олег, набычившись, наблюдал за Маклениным – он, судя по всему, как и Саян, почувствовал неладное. Остальные мастера отстраненно переговаривались, лишь дежурно, краем глаза, наблюдая за происходящим. Магистр Орлов по-прежнему не уделял внимания поединку – в этот момент он как раз засмеялся замечанию служанки с подносом, его смех неестественно громко раздался в тишине арены. Еще несколько мастеров обратили внимание на площадку с поединщиками, а магистр все еще улыбался симпатичной служанке, не чувствуя напряжения находившихся рядом.

Пока Майя подходила, Макленин казался абсолютно равнодушным. Он продолжал с любовью рассматривать нож – потрогал подушечкой большого пальца заточку, после чего ткнул в нее острием. Отвлекшись от клинка, поднял руку и на свету понаблюдал, как появляется на коже капелька крови. Я же рассматривал щит с эмблемой на его униформе – геральдическую светловолосую деву с распущенными волосами, бережно держащую на руках земной шар.

Балерина уже достаточно приблизилась к второкурснику и взмахнула мечом. Удар был неплох – клинок обманчиво устремился в грудь, в последний момент изменив траекторию движения на более низкую. Макленин, повернулся в последний момент, неожиданно для меня поймал меч рукой – легкий взмах ножом, болезненный вскрик – и отшатнувшаяся Майя едва не упала. Через всю грудь у нее, наискось от плеча до пояса, тянулся ровный неглубокий порез.

Макленин некоторое время с любопытством рассматривал девушку, а после на несколько секунд замер в поклоне кавалера, приглашающего даму на танец. Видя неуверенность балерины, он ухмыльнулся и выпрямился. Вновь попробовав ногтем едва обагрившийся кровью нож, поднял глаза на противницу и сделал приглашающий к продолжению поединка жест. Девушка закусила губу и вновь попыталась нанести удар – второкурсник быстро, едва заметно глазу, шагнул навстречу клинку – перехватив руки балерины, он исполнил с ней танцевальное па и отпрянул в полупируэте. Сразу последовал очередной болезненный вскрик – девушка запоздало отшатнулась на несколько шагов. Грудь ее, крест-накрест пересекая первый, обагрил второй порез.

– Урод, – прошептал рядом со мной Саян. – Конченый.

Глядя на идеально ровный крест, Макленин коротко рассмеялся. Следующие несколько минут, все ускоряясь, продолжался этот страшный танец – у балерины прибавлялось и прибавлялось неглубоких и геометрически ровных порезов. Вскоре на песке уже валялось несколько кусков ткани, вырезанных из униформы Майи. Она могла бы выглядеть сейчас как модель в манящем костюме – с многочисленными оголенными местами, если бы не сочащаяся отовсюду кровь. В этот момент как раз очередным взмахом, совмещенным с танцевальным па, Макленин срезал часть куртки – оставив балерину в костюме амазонки – с обнаженным левым плечом.

Девушка была недалеко от меня – я видел отчаяние в ее глазах, подрагивающие губы, скованные страхом движения. Но, несмотря на состояние, близкое к истерике, она держалась, раз за разом пытаясь в этом пугающем танце нанести удар мечом по партнеру.

Присутствующие в ложе теперь неотрывно наблюдали за происходящим на площадке арены – явно недовольный их недавним небрежением второкурсник все же смог привлечь общее внимание. Вот только если набычившийся мастер Олег неумело сохранял маску безразличия – напряжение так и читалось во всей его фигуре, – то остальные мастера и служанки были молчаливо невозмутимы. И один лишь магистр Орлов наблюдал за происходящим с неподдельным интересом – наклонившись в кресле, положив на кулак подбородок. При виде подобной заинтересованности в груди у меня начала подниматься волна злобы.

Саян, глядя на истязания балерины, периодически позволял себе крепкие выражения. Но совсем тихо. Мастера тоже молчали. Я всмотрелся во второкурсников напротив: только на лице Приска была едва заметна бледность, а Клеопатра и вовсе была явно увлечена действом.

Внутри у меня теснилась ярость бессилия, но чувство самосохранения намекало, что стоит молчать. Однако терпеть дальше я не мог. Тянулись долгие мгновения – наблюдая, как уже полураздетая балерина покрывалась паутиной тонких порезов, я четко осознавал, что если сейчас промолчу, этот миг останется со мной навсегда – придется с ним жить. Но в то же время было понимание, что если попробую остановить изощренное истязание, жить мне, судя по молчанию Саяна и явно нервничающего мастера, предстоит совсем недолго.

– Достаточно! – эхо короткого выкрика заметалось по арене, акустика в которой была великолепна.

Я видел взгляды мастеров – сдержанные, недоуменные – и откровенно благодарный Олега. Вот и доверяй потом первому впечатлению: казавшийся на первый взгляд обитателем опасных городских окраин мастер оказался способен на истинное сострадание. И это в коллективе цитадели, учебного заведения, явно не жалующего подобные эмоции.