Кейт

Палата Феррерса ничем не отличалась от моей собственной. Свет аристократ уже погасил и, когда я приоткрыла дверь, очень недовольно вопросил:

– Кто здесь?

Хмыкнув, до ответа я не снизошла, но раздраженному Феррерсовскому голосу порадовалась. Во-первых, раз гонор спать спокойно не дает, значит, не особо мерзавец и пострадал. Во-вторых, попробуй его койку наощупь найти.Быстренько преодолев расстояние от двери до цели, пока направление не забылось, я сбросила больничные неудобные тапки и завозилась, разыскивая край одеяла.

– Сеймур, ты? – надменно уточнила темнота голосом аристократеныша, и я не утерпела, поведала замогильным шёпотом:

– Нет, это миссис Освальд пришла лишить тебя самого дорогого!

– Самое дорогое из меня уже Шарге выдернул, – хмыкнул Феррерс, не убоявшись перспективы домогательств со стороны миссис Освальд, дамы в возрасте и необъятных размеров.

– Здорово досталось? – деловито уточнила я, чтобы он не подумал, что я его жалею.

Еще чего! Ему тут и без меня, небось, коллектив жалельщиков хороводы водил.Эдвард не ответил, судя по движению, потянулся куда-то, и в следующую минуту слабый огонек ночника осветил мою борьбу с одеялом.Ну, вот! Эта сволочь его под себя подоткнула! Гневно выдернув одеяло, я, наконец, опустилась на кровать рядом с Феррерсом. И впилась поцелуем в не ожидавший такого коварства рот.Зря он ночник включил. Больничная ночная рубашка мне не слишком к лицу.Я прижалась к нему всем телом, и Феррерс откликнулся быстро, он всегда быстро откликался. Я с наслаждением выгнулась навстречу рукам, забравшимся мне под рубашку, и сладко потерлась о живое, горячее, отзывчивое тело, закусив губы, чтобы не заскулить – до того это было хорошо.Я снова впилась в него поцелуем, запуская руки под футболку, гладя плоскую грудь, лаская, чуть царапая выпирающие ребра, трогая подрагивающий от прикосновений живот... Когда я запустила пальцы под резинку пижамных штанов, Феррерс нетерпеливо дернулся, и я мстительно замерла. А потом осторожно провела пальцами вдоль горячего твердого члена, от головки к корню, с ликующим восторгом чувствуя, какой он напряженный. Гладкий. Бархатистый...

Прерывисто выдохнув, я сжала его плоть, и Феррерс судорожно дернулся в кольце моих пальцев. И все это время мы целовались, целовались, как сумасшедшие, и моя свободная рука сжимала короткие волосы у него на затылке, его язык у меня во рту двигался, скользил, по-хозяйски входя и выходя, а руки собственнически тискали охотно подставляемую грудь. Я сдалась первой - отстранилась, задрала подол рубашки, и стянула с себя больничное рубище, с наслаждением отбросив его куда подальше. И неожиданно смутилась, поймав жадный, голодный взгляд Эдварда.

Но не дала опрокинуть себя на спину, а подцепила его футболку, и потянула ее вверх, и Феррерс послушно поднял руки. Майка улетела вслед за моей рубашкой, а я надавив на плечи, заставила Эдди опуститься на кровать, а сама устроилась на его бедрах, чувствуя сквозь тонкую ткань штанов напряженный член, намеренно об него потираясь и обстоятельно выцеловывая гладкую грудь, посасывая по очереди то один сосок, то другой. Феррерс было попытался притянуть меня ближе, но я прижала его руки к койке:

- Лежи! Я сама...

И стащила с него нижнюю часть пижамы, мельком ехидно отметив, что и здесь неравенство - Феррерса никто не заставил носить положенную рубашку!

А как бы он в ней был хорош - тощее чучело в рубище из натуральных волокон... Запустив штаны разыскивать майку и рубашку, я снова оседлала покорного, как хорошо выученный конь, Феррерса. Прижалась к его паху промежностью. Задушенно всхлипнула от будоражащего прикосновения. Вернула на постель руки Феррерса. И, внимательно глядя ему в глаза, обхватила его член рукой и направила в себя. Прижала ко входу. Погладила половые губы горячей головкой члена. Раздвинула их. Нашла клитор, и потерла его тугой, горячей, изумительно приятной плотью, чуть покачиваясь бедрами, чтобы усилить трение, сделать ощущения ярче. Феррерс, кажется, забыл как дышать. Не разрывая сцепившихся взглядов, я медленно направила его плоть в себя. Замерла, ощутив как гладкая головка раздвинула мышцы входа. Чуть подвигалась, на пробу, примеряясь. И медленно опустилась до упора. Ощущение восхитительной наполненности было таким... таким ярким. Таким идеальным. Я замерла, привыкая и смакуя. А потом, опершись руками на постель по бокам от Феррерса, начала двигаться. Сначала медленно, постепенно ускоряя темп.

Ощущение твердой плоти внутри, и полной покорности Эдварда заводили меня настолько, что я больше не могла контролировать себя, сходя с ума. Движения становились все резче, плавные покачивания давно сменились рывками, у меня болели бедра и сбилось дыхание, но я все наращивала и наращивала темп, не в силах становиться, чувствуя, как пальцы Феррерса впиваются в мои ягодицы, как его бедра такими же яростными рывками двигаются мне навстречу. И когда движения стали непереносимыми, когда дыхания перестало хватать совсем, я сжалась, замерла в предчувствии разрядки - опустилась на Феррерса, чувствуя, как он кончает, и умирая раз и навсегда от неописуемого наслаждения...

Чуть погодя, когда я пришла в себя, выяснилось, что я все же не умерла. Опершись на неверные слабые руки, я села, чтобы не давить своим весом на аристократа, и он тут же воспользовался этим, принявшись играть ртом с моей грудью. Поймал сосок, пожевал его губами, пососал. Выпустил, сосредоточив внимание на другой груди... Голова кружилась, сердце колотилось, как не моё. Ноги дрожали внутренней мелкой дрожью, отступившая еще вчера днем слабость радостно вернулась, в теле тряслась каждая жилка.

- Чтоб я еще раз тебя спасать полезла... Вляпаешься - подыхай, понял, Феррерс? - я со стоном опустилась на дрожащие руки, прижавшись к его груди своей.

Я же до своей палаты не дойду! Собравшись с силами, я скатилась с парня и попыталась встать с кровати. Вместо того, чтобы мне это позволить, не говоря уже о том, чтобы помочь, Феррерс ухватил меня поперек живота и притянул обратно, подмяв под себя.

- Э, нет, второго раунда я не переживу! - Я протестующе замотала головой.

Я и первый-то с трудом пережила!

- Да ладно, ты же все равно до своей палаты не дойдешь! - отмахнулся Феррерс, по-хозяйски оглаживая мое бедро и подтягивая меня так, чтобы мои ягодицы прижимались в стратегическом месте.

- Ну... и то так! - вынуждена была признать я, расслабленно вытягиваясь на койке Эдварда. В свою палату я вернулась перед самым обходом. Второй и третий раунды пережив не иначе, как чудом!

Утром, после обхода, меня выпустили из больничного крыла, выдав предписание щадящего режима и освобождение от физических нагрузок. Феррерса продержали еще дня три, выписав только к середине недели, и мне было очень интересно, как он станет держаться, когда ему напрочь запретят все контакты с привычным эмоциональным донором. Но эксперимент не удался - после лазарета я Феррерса уже больше не увидела. Его перевели на домашнее обучение, по официальной версии - для восстановления после полученной травмы.