– Потому что он благородный вампир.

– Чего только не бывает в нашем мире, – сказал Брут и вдруг напрягся. – Слышите?

– Что такое?

– Крик.

Брут подбежал к двери комнаты и открыл ее. Теперь и хозяин ада отчетливо услышал тревожный вопль.

– Это же Ирис, – узнал Кочегар.

– Девчонка, что вас опоила и сдала вампирам?

– Да, она, – подтвердил хозяин ада. – Наверное, с ней что-то случилось.

– Ну и поделом, – пожал плечами Брут. – Нечего с упырями якшаться.

– Нет, это неправильно, – сказал Кочегар. – Как бы она ни поступила, она все же человек, который, похоже, попал в беду. Пойдем, узнаем, в чем дело.

– Мастер! – возмутился Брут.

– Не спорь, – ответил хозяин ада и первый вышел из комнаты.

Кочегар не стал слушать своего помощника и первым выбежал на лестницу, которая вела в вестибюль. Спускаясь вниз, хозяин ада застал драму в самом разгаре: Ромуальд и еще двое незнакомых Кочегару вампиров застыли лицом к двери, а у входа, прижимая острый кол к горлу Ирис, стоял какой-то старик с безумным взглядом.

– О, еще один кровосос! – закричал старик, увидев Кочегара.

– Вы ошибаетесь, – спокойно ответил хозяин ада, спускаясь с лестницы. – Я не отношусь к этому виду.

– Ну-ка улыбнись, – потребовал старик.

Кочегар выполнил требование безумца.

– А еще вот. – Старик свободной рукой достал склянку и плеснул из нее жидкость прямо на лицо Кочегара.

– Что вы себе позволяете? – возмутился хозяин ада.

– Не шипит, – констатировал старик. – Похоже, ты действительно не из их числа. Значит, прихвостень, как вот эта.

Старик дернул рукой, в которой он держал кол, прижатый к горлу девушки.

– Что происходит? – спросил Кочегар, повернувшись к Ромуальду.

– А ты не видишь? – ответил тот. – Охотник на вампиров пожаловал. Убивать нас будет.

– И убью! – закричал старик. – Мне за ваши головы по мешку золота отсыпят.

– Послушайте, – сказал Кочегар, – я понимаю ваш интерес относительно вампирских голов, но девушка здесь при чем? Может быть, отпустите ее?

– Ага, размечтался, – крикнул старик. – Чтобы она потом мне нож в спину впихнула? Нет уж. Всех уработаю. Против смертных у меня есть мой любимый револьвер, который и против вампиров сгодится, потому как оснащен серебряными пулями.

– А от чертей у вас что-нибудь есть? – невинно спросил Кочегар.

– Чертей не быва… – не смог закончить старик, получив по голове тяжеленной вазой.

Старик рухнул на пол, а освободившаяся Ирис бросилась в объятия Ромуальда. Над стариком, отстраненно пиная копытом осколки, стоял Брут.

– Я надеюсь, ваза была не очень дорогая? – спросил черт.

– Сколько бы она ни стоила, – проговорил Ромуальд, сжимая в объятиях Ирис, – жизнь этой девушки в миллион раз дороже.

– Ты никогда не говорил мне таких приятных слов, – сказала Ирис, посмотрев Ромуальду в глаза.

– В стрессовых ситуациях на многое начинаешь смотреть по-другому.

– Значит, я все сделал правильно, – сказал Брут.

– Ты умница, – похвалил помощника Кочегар.

– Мы теперь вам обязаны, – сказал Ромуальд. – Я хочу, чтобы вы это запомнили.

– Мы поступили так, потому что не могли иначе, – вежливо ответил Кочегар.

– Почему же? – усмехнулся черт. – Я бы мог. Я мог бы трахнуть его кочергой или вылить на голову кипяток. Но мне показалось, что вазой будет эффектнее.

– Признаться, – улыбаясь, сказал Ромуальд, – я рад вашему выбору. Тем более что это не совсем ваза. Скорее ночной горшок.

Там, где начинается развязка, происходит все самое интересное. В мироколице было пасмурно, если так можно сказать про место без погоды. Междумирье не обладало ни облаками, ни небом, ни землей. Просто горизонтальная плоскость под ногами, плавно уходящая по бокам в плоскости вертикальные и замыкающаяся снова плоскостью горизонтальной над головой. Высота потолка не определялась, так как была постоянно меняющейся.

– А они точно должны быть здесь? – спросила летунья Чура.

– Другого места у них для встречи нет, – ответил пограничник.

– Ариэль, не волнуйся, – сказала Лана. – Еще есть время.

– Да я и не волнуюсь.

– Тогда приземлись уже, пожалуйста, – попросил Микаэль. – А то нервирует твое плавное мелькание.

– Ой, – сказала летунья и прилипла к поверхности, – а я и не замечаю уже.

– Ничего, – сказал профессор, – у ваших такое бывает. У меня так воспитанник погорел. Сдавал экзамен по матанализу и не рассчитал площадь доски. Единственное свободное место осталось на самом верху. Он так увлекся, что и сам не заметил, как висит в воздухе, дописывая формулу.

– И что с ним было? – спросил Костя.

– Да ничего, – пожал плечами Белый. – Никто, кроме преподавателя, не заметил. Все, по обыкновению, пялились в смартфоны. А доцент подумал, что просто переутомился после вчерашней защиты диссертации.

– Повезло ему, – сказала Марта. – Если бы меня кто заметил в том мире, то сразу бы потащили на костер.

– Скорее на опыты, в лабораторию, – сказал профессор, – хотя, конечно, тоже не лучше.

– Смотрите, идут, – тихо произнес Микаэль.

Из дальнего конца коридора показались темные фигуры.

– Кого-то мне тот хвостатый напоминает, – сказал профессор.

– И мне тоже, – подтвердил Микаэль. – И вон тот косматый на кого-то похож.

– Да вы чего, – радостно закричал Костя, – это же Кочегар. А с ним Трюфель и Брут. А тот хвостатый, похоже, Ихтиандр. Странно, конечно, что он с хвостом.

Процессия приблизилась, и друзья сами смогли убедиться в справедливости слов Константина. Действительно, это был Кочегар и три помощника.

– Трюфель? – Микаэль вопросительно посмотрел на кота. – Ты как в этой компании?

– Случайно, – мрачно ответил кот.

– А где твой хвост?

– Так вот же он, – мотнул головой кот в сторону Ихтиандра, – сбежал к жаберному.

– Как это понимать? – удивился профессор.

– Александр Романович, – зарыдал Ихтиандр и бросился в объятия Белого, – со мной столько плохого случилось за эти дни. И хвост! Проклятый Брут не сказал нам, что при перемещении все распадается на атомы и собирается вновь. И теперь у меня хвост! Понимаете, хвост. Я и так урод с рыбьими частями тела, так теперь еще и с облезлым хвостом. Я монстр! Монстр!

– Ничего он не облезлый, – проворчал кот. – Нормальный хвост. Ты его береги лучше. А то все время под ноги себе суешь. А это часть моего позвоночника, между прочим.