— Не знаю… — протянула Каролина. — Он не похож на человека, который может быть вовлечен в какой-то тайный сговор, не правда ли? И, кроме того, он все выходные проводит в одном доме на другом конце города. — Она вздернула брови и выжидающе посмотрела на сестер.

— Что за дом? — спросила Элиза, когда Поппи протягивала ей виски.

— Она намекает на бордель, — ответила Поппи.

— Ох! — воскликнула Холлис и что-то поспешно записала, прежде чем принять у Поппи протянутый бокал. Поппи взяла оставшийся бокал и присела рядом с Элизой на диван.

— Совершенно не важно, чем он занят по выходным, но он, по крайней мере, хотя бы один раз беседовал с бедным секретарем на балу. Ты же знакома с его дочерью, Каро. Быть может, она что-то знает о разговоре отца с алусианцем? — предположила Элиза. — Я считаю, что новость о смерти человека, с которым на балу разговаривал этот управляющий, заслуживает внимания. Разве он не мог упомянуть об этом за ужином?

— Верно! — радостно вскрикнула Холлис. — Каро, ты же сама говорила, что мисс Хит много времени проводит со своим отцом. Ты должна познакомить нас.

— Не говорите ерунды! — отрезала Каролина. — Вам не кажется, что вы больше не должны лезть в это дело?

— Почему? — с вызовом произнесла Элиза. — Потому что это не понравится принцу? Мне до смерти надоели мужчины, которые полагают, что у меня нет мозгов и что я не способна разбираться в сложных вопросах.

Холлис, Каролина и Поппи с удивлением уставились на Элизу.

Та фыркнула.

— Меня оскорбляет неуважение, которое демонстрируют по отношению ко мне джентльмены в суде. Уверяю вас, я прочла столько же законов, сколько и они…

— Вы могли бы пригласить ее на чай! — вставила Холлис, пока Элиза не начала привычно жаловаться на пренебрежение, с которым к ней относились в суде просто потому, что она женщина.

— Я с ней едва знакома, мне неудобно приглашать ее на чашку чая, — запротестовала Каролина.

— Я тебя умоляю! Любая дебютантка была бы счастлива нанести визит в Хок-Хаус в надежде встретиться с красавцем лордом Хоком. Разве что кроме Элизы, — заметила Холлис, искоса взглянув на сестру.

Элиза показала язык.

— Уж лучше я выйду замуж за наследного принца Алусии.

Каролина вздохнула.

— Отлично. Тогда я приглашу ее на чай, но только при условии, что ты расскажешь всю историю с самого начала, Элиза. Особенно о том, как ты выгнала в шею наследного принца.

Элиза встала и прокашлялась.

— «Если вам известно, кто я, в таком случае вы, естественно, должны понимать, что не можете ответить мне отказом, — передразнила она принца, имитируя его акцент и низкий голос. — А сейчас будьте послушной дочерью и приведите сюда, черт побери, судью!»

Холлис, Поппи и Каролина залились безудержным смехом.

— И ты велела ему уходить? — уточнила Холлис.

— Сейчас моя очередь рассказывать! — Поппи вскочила со своего места. — «И я не ребенок, и я не дерзила! Я хозяйка этого дома и говорю вам: нет, вы не можете встретиться с моим отцом! И, признаться, буду благодарна вам, если вы оба покинете мой дом!» — более высоким, чем у нее, голосом произнесла она и добавила: — И Элиза указала на дверь, чтобы они ненароком не ошиблись.

Каролина заливисто засмеялась.

— Наш дом первый в Лондоне, где им указали на дверь! — сказала Холлис.

— Но, может быть, не последний для этого самодовольного тупицы, — махнула рукой Элиза.

— Но, Элиза, а как же его прекрасные очи? — ахнула Холлис, у которой от смеха даже слезы из глаз брызнули.

— У него дьявольские очи!

— О, он истинный дьявол-соблазнитель. Из дьяволов получаются прекрасные любовники, лучше, чем из ангелов, — высказала свое мнение Холлис.

— Холлис! — одновременно воскликнули Поппи с Каролиной.

И девушки вновь залились смехом.

Неожиданно залаяли собаки, и подружки замолчали. Они слышали, как кто-то ходит наверху.

— Это судья проснулся, — сказала Поппи и поспешила наверх.

Через несколько минут она вернулась в сопровождении судьи.

— Поппи, кто здесь? — дружелюбно поинтересовался он, когда она вела его через комнату к любимому креслу.

— Это я, папочка, — ответила Холлис. — С Элизой.

— И я! — сказала Каролина, вставая. — Как же бодро вы сегодня выглядите, ваша честь, — сказала она, наклонилась и поцеловала его в щеку.

— Ох, ты мне льстишь, Каро. Заглянула в гости, да? — спросил он, когда она отошла.

— Мимо вас и муха не пролетит! — весело воскликнула Каролина.

Судья устроился в кресле и нащупал свое вязание. Он трудился над длинным изделием цвета слоновой кости. Что это будет, Элиза не могла сказать. Просто судье нравилось чем-то занимать свои руки, а вязание как раз было тем, что он мог делать на ощупь. Когда он положил вязание на колени, его концы упали на пол, образовав, по мнению Прис, отличную подстилку. Поэтому кот неспешно вышел из-за книжного шкафа и устроился на одном конце. Джек и Джон, которые вместе с судьей вбежали в гостиную, три раза покрутились вокруг своей оси и улеглись на подушечки-подстилки.

— И чем вы вчетвером намерены сегодня заниматься? — весело спросил судья, глядя в потолок.

— Ой, чуть не забыла! — воскликнула Каролина. — Я же заходила к миссис Кьюбисон. Вы ведь знаете миссис Кьюбисон, ваша честь, верно? Она известная в городе модистка.

— Я ни разу ее не видел, — ответил судья.

— Папа! Хватит дразниться, — взмолилась Холлис.

— Уж лучше я от собственной руки сгину, чем посмею над тобой смеяться, милая моя.

— Так вот, у нее масса новостей, — продолжала Каролина. — К ней приходило несколько джентльменов, они расспрашивали о перчатке.

— О перчатке? Какой перчатке?

— О той печально известной перчатке, которую обронили в Кенсингтонском дворце. Это произошло у частных покоев в Кенсингтоне, после того как наследный принц Алусии покинул бал. Кое-кто полагает, что это был своего рода сигнал. Ну, понимаете, дать знать убийце, что час настал! — объяснила Холлис.

— Ах, такого рода сигнал… — пробормотал судья. — А быть может, это всего лишь оброненная перчатка и не более того?

— Возможно, — согласилась Холлис.

Судья глубокомысленно покивал.

— Но я полагаю, что модистка не стала выдвигать версии, что эту перчатку носил фельдмаршал, не так ли?

— Нет, просто я уверена, что именно так она и думает, — ответила Каролина.

Элиза с сестрой переглянулись.

— Насколько я понимаю по внезапно повисшему молчанию моих дочерей, мы все полагаем, что модистка узнала об этих домыслах по поводу фельдмаршала. Элиза, милая моя, ты поступила крайне необдуманно, когда отнесла ту записку Холлис. А ты, Холлис, поступила еще более необдуманно, когда ее опубликовала.