– А почему только в спальне? – спросил Верлак.

– Либо их спугнули и времени хватило только на спальню, либо они знали: то, что они ищут, именно там. Люди часто хранят ценности в спальне. Как правило, в ящиках с бельем.

– Пойдемте к мадемуазель Захари, – предложил Верлак. – Я ее оставил в гостиной.

Они направились по длинному темному коридору – как и кухня, он предназначался только для слуг, – и оказались у больших двустворчатых дверей гостиной. Снизу, с площади, донесся смех, прогудел клаксон автомобиля – чем старше становился Верлак, тем сильнее раздражал его этот шум. Но кресло, на котором сидела мадемуазель Захари, было в данный момент пустым.

Когда в час с чем-то Марин появилась в «Ле-Мазарен», Сильви уже была там. Марин опоздала и потому вошла через боковую дверь, избегая террасы и главного зала, где обязательно наткнулась бы на знакомых. Она взбежала по лестнице в небольшой уютный зал, вспоминая по дороге, как здесь же отмечали когда-то десятый день рождения одной подруги. Войдя, Марин увидела, что здесь мало что изменилось за двадцать пять лет, и вдруг вспомнила все подробности: во что была одета, какие подарки получила подруга, что тогда ели. Мсье и мадам Жензана были совсем не похожи на ее родителей: отец антрепренер, мать – художница. Это был едва ли не первый раз, когда Марин ела в ресторане, и она запомнила событие. Небольшой зал с люстрой и овальной галереей, выходившей на кафе внизу, все еще оставались одним из самых любимых мест в Эксе. Она поняла, увидев Сильви, просматривающую сообщения на телефоне, что хотя и помнит блюда, которые тогда подавали – стейк-о-пуавр и на десерт профитроли, – но имя подруги забыла напрочь.

– Наконец-то! – сказала Сильви со вздохом, убирая телефон в сумочку. – Я уже собралась звонить.

– Не так уж я опоздала, Сильви. К тому же ты сама слишком поздно меня предупредила. Позвонила в одиннадцать и позвала к часу дня, так что не надо.

– Да ладно, дело срочное. Садись, выпей вина, – сказала Сильви, наливая подруге бокал.

– Стой! – крикнула Марин, пытаясь остановить подругу не дать долить до краев. – У меня же лекция в половине четвертого.

Сильви подлила вина себе – первый бокал она осушила за те десять минут, что ждала Марин.

– Поверь мне, тебе понадобится.

– А что случилось?

Сильви подалась вперед и заговорила шепотом:

– Ты знаешь того профессора теологии, которого нашли мертвым у себя в кабинете?

– Да. Жорж Мут. Я его не знала, моя мать была с ним знакома достаточно хорошо.

Марин отпила вина и взяла с блюдца ломтик салями, с любопытством глядя, как подруга нервозно мнет салфетку.

– Ну, вот, и я тоже. Я его тоже знала, – сказала наконец Сильви.

Марин, отвлекшись на пару, усаживающуюся за соседний стол, рассеянно спросила:

– Правда?

Отпила еще вина, узнав в нем шато-ревелетт.

– Да. Я с ним спала.

Марин поперхнулась вином, закашлялась, прижала ко рту салфетку. К ней подбежал незнакомый официант:

– Мадам, что-то попало в вино?

– Нет-нет, все хорошо, вино прекрасно. – Марин никак не могла перестать кашлять, глаза заслезились. – Все в порядке, спасибо.

Официант кивнул и отошел. Марин подалась к Сильви – у той был вид, как будто ее поймали на воровстве в магазине. Глотнув воды, Марин сказала:

– Давай уточним, мы говорим об одном и том же человеке? Старый профессор теологии, дуайен?

– Не такой уж он был старый.

– Да брось, Сильви! Еще как был. Как ты вообще с ним познакомилась? И как долго это длилось?

– Давай вопросы по одному! – крикнула в ответ Сильви. Девушкам пришлось успокоиться, взять себя в руки, собраться с мыслями, а тем временем принесли горячее – печеные томаты и цукини, фаршированные говядиной с рисом. – Мы с ним встретились на открытии выставки. Он был очарователен. Да, пожилой мужчина, но совсем не такой старый.

– И когда это началось?

Марин пока еще не могла есть.

– Где-то месяц назад. Выставка в замке Лурмарена. Обычно это жуть – местное искусство, куча маковых полей маслом и гора Сент-Виктуар, но мы оба оказались в жюри. И он был невероятно обаятелен, а на открытии – сколько хочешь шампанского.

Сильви улыбнулась и энергично принялась за еду.

– Боже ты мой. И когда вы прекратили эти… отношения?

Сильви отложила вилку и на секунду задумалась.

– Знаешь, этого не было. В смысле, мы не прекращали. В последний раз мы с ним виделись неделю назад, в прошлую пятницу. Он невероятно хорош…

– Не надо подробностей! – перебила Марин. – Держись фактов. Значит, последний раз вы виделись в прошлую пятницу вечером?

– Точнее, в субботу утром. За неделю до его смерти. Помнишь, Шарлотт была у тебя.

– Да, помню я этот вечер. Ты мне сказала, что у тебя свидание. Почему ты не сказала с кем?

– Потому что ты была бы шокирована, вот как сейчас. Ты даже есть не можешь!

Марин поднесла вилку ко рту, начала есть, не чувствуя вкуса.

– Он сказал, что мы в ближайшие пару недель не увидимся. У него много работы, а на выходные – прием для факультета.

– Да, это было в пятницу вечером, и в ту же пятницу он был убит. Знаешь, тебе надо поговорить с Антуаном.

– Нет! Давай ты вместо меня.

– Сильви, нет. – Марин положила нож и вилку. – У тебя отлично получается уговорить меня сделать то, чего не хочешь делать ты, но на этот раз я не могу. Человека убили. Ты можешь помочь расследованию.

Сильви резко отодвинула тарелку:

– Не могу я! Антуан меня осудит. Все, больше есть не хочу.

– А ты поела бы, – заботливо сказала Марин. – И перестань так глушить вино, сегодня же голова начнет болеть. Знаешь, давай так: я с ним поговорю до тебя и подготовлю его.

– Ладно, – кивнула Сильви. – И что я должна буду сказать?

– Опять же: держаться фактов. Сколько раз вы встречались с доктором Мутом и где. Заметила ли ты что-нибудь странное? Не был он нервозен или озабочен? Упоминал ли о ссорах с врагами или друзьями? Еще тебе придется сказать Антуану, где ты была в ночь на эту субботу.

– Алиби? Ты серьезно?

– Да! У тебя были близкие отношения с убитым!

– Я была в эту ночь с Шарлотт, а ты – в Крийонле-Браве с богатым мальчиком. Так что мое алиби – это десятилетняя дочь.

– Которая всю ночь проспала, – сказала Марин, покачивая головой. – Шарлотт вообще не просыпалась?

– Нет, она спит как убитая.