подписала еще один документ? Мукри-сагиб говорит, что прежнего недостаточно.

– Конечно, – сказала Первин и взялась за портфель. – Это вы предложили передать махры всех жен в вакф?

Разия покачала головой.

– Об этом со мной на прошлой неделе заговорил Мукри-сагиб, объяснил, в каком мы сложном финансовом положении, сказал, что нужно отдать в вакф побольше. Предложил в качестве нашего опекуна, чтобы мы все отдали свои махры в вакф. Я сочла эту мысль разумной, потому что так мы сделаем доброе дело, но не будем переживать, что можем лишиться дома.

– Каков на данный момент размер фонда?

– Пойдемте, покажу. – Разия встала, подошла к столу. Вытащила толстый гроссбух, открыла его, показала Первин колонку, где было расписано снятие денег.

– Насколько я понимаю, там сто семь тысяч рупий, и последний раз фонд пополнялся два года назад.

– Муж очень старался пополнять фонд в годы войны, когда фабрики наши работали круглосуточно. Но сейчас средств не хватает, потому что каждый год пятнадцать тысяч уходит ветеранам, а три – нам, женам. Когда дети достигнут совершеннолетия, выплаты на семью увеличатся до семи тысяч рупий в год.

Разия разбирается в математике. Но способна ли она заглянуть в будущее?

– При нынешнем объеме расходов фонд через несколько лет истощится, – заметила Первин.

Разия глядела мрачно.

– Я знаю.

Первин очень многое нужно было сообщить Разии, но первым делом она подумала про одно: что будет, если расходовать в год даже больше пятнадцати тысяч рупий?

– А вы прикинули, во что обойдется строительство медресе?

Разия уставилась на нее.

– Медресе? Что вы имеете в виду?

Первин с ужасом подумала, что выдала еще один секрет. Но мутавалли вакха положено об этом знать.

– Мукри-сагиб сказал мне, что на средства вакха решено финансировать строительство школы для мальчиков. Он собирается в ближайшее время нанять учителей и открыть ее в этом году.

Разия надолго погрузилась в молчание. А когда смогла подобрать слова, то произнесла их мрачно и вполголоса:

– Я… я ошарашена. Он ни слова не сказал мне про медресе, когда собрал нас, чтобы подписать бумаги о передаче средств в вакф.

А Сакина все знала. Потому что мистер Мукри ей все сказал – видимо, увидев в ней главную среди жен?

– Мне Мукри-сагиб об этом сказал, – ответила Первин, стараясь скрыть неловкость. – Именно поэтому он и хочет, чтобы передача махров произошла как можно быстрее.

– Полагаю, если мы передадим свои махры полностью, некоторое время денег хватит на оба начинания. – Голос Разии звучал угрюмо. – Но ведь изначально вакф создан для помощи раненым ветеранам.

Первин нужны были подробности.

– Похоже, для вас задачи фонда по-прежнему очень важны. Как так вышло?

– Все началось одновременно с войной, – сказала Разия, двинув ногами – качели опять закачались. – В 1915 году правительство разместило на фабрике Фарида заказ на тысячи рулонов полотна-хаки для нужд армии. Мой муж хорошо на этом заработал. Я же видела это так: мы одеваем мужчин, чтобы они шли в бой, где легко могут получить ранение или погибнуть. Мне это не нравилось.

– Умирать очень грустно! – своим всезнающим тоном прокомментировала от стола Амина. – Очень грустно для тех, кто остается. Хотя, если вести праведную жизнь, попадешь на небо.

– Меня все преследовала мысль: а ведь без формы из нашей ткани мужчины не шли бы в бой. – Разия мерно раскачивала качели. – Мы ничего не можем сделать для тех несчастных, которые погибли, а только индийцев погибло свыше семидесяти тысяч. Но мы можем хотя бы обеспечить одеждой, инвалидными креслами и другими необходимыми вещами раненых, а также оказать помощь их семьям, поскольку военной пенсии на жизнь не хватает.

Слова Разии напомнили Первин о том, что они с Элис видели своими глазами: в каких условиях живут раненые ветераны, которых разместили в некоторых помещениях Оксфорда. Ужасно было видеть их увечья.

– А каким образом вы помогали ветеранам-мусульманам?

– Мы помогаем всем бойцам индийской армии, вне зависимости от их религии. Солдату достаточно обратиться к своему командиру, сотруднику госпиталя или капеллану. Я знаю одного из этих офицеров, капитана Аарифа Али, который помог оказать помощь многим бойцам, да и другим. Могу я показать вам его письма?

Разия подошла к высокому книжному шкафу и вернулась с тяжелым альбомом: на каждой его странице были наклеены письма. Первин стала пролистывать и увидела страницы на самых разных языках: урду, хинди, пенджаби, английском, тамильском. Капитан Али и сам написал много писем – по-английски, видимо, потому что они должны были проходить цензуру у командира.

Ваше щедрое пожертвование в сто рупий от мая 1918 года пришлось очень кстати. Я смог обеспечить одеждой пятерых ветеранов, купить десять тростей и три инвалидных кресла. Следуя вашему предложению, мы продолжаем выдавать возвращающимся домой рядовым по сто рупий, которые они могут потратить по своему усмотрению, а также просим членов их семей, у которых есть особые нужды, присылать нам заявки с подробностями.

Первин перевернула страницу, прочитала еще одно письмо капитана Али:

Мистер Бхатия проливал слезы благодарности, узнав, что вы оплатите школьное обучение сына и дочери рядового Бхатии. Его жена отправила вам прочувствованное письмо, которое я прилагаю. Миссис Фарид, ваши вопросы касательно нужд членов семей не доставляют мне никакого беспокойства. Они помогают мне лучше понять характер моих бойцов и то, сколь многим они пожертвовали ради служения государству.

– Когда война закончилась, капитан Али приехал сюда, чтобы отдать моему мужу и мне дань уважения; он объяснил, что нужд по-прежнему много. Да, война закончилась, но бойцы продолжают выписываться из госпиталей, им нужны оборудование и лечение, которые армия им предоставить не в состоянии.

– Капитан Али несколько недель назад приехал поговорить с амми, но Мукри-сагиб не позволил, – сообщила Амина, повторив то, что Первин уже слышала от Сакины.

– У нас иддат, – строго напомнила дочери Разия.

– А я видела капитана через джали, амми. Он красивый, прямо как король!

– Амина! – укорила ее мать.

Первин подумала, что у женщин должно быть право разговаривать через джали с мужчинами, если речь идет о важных семейных делах. Но это лишь по касательной относилось к их разговору.

– Разия-бегум, поскольку вы – мутавалли, все решения по вакфу принимать вам. Но, как бы оно ни было, суд вряд ли без дополнительных вопросов поменяет выгодополучателя от средств вакха. Я сообщаю вам это на основании предыдущих судебных решений.

Разия глянула на нее едва ли не сердито.

– Вы говорите так, как будто это простое дело. Как я могу настаивать на своем в присутствии Мукри-сагиба?

– Мне кажется, вы неверно трактуете ситуацию, – мягко произнесла Первин. –